Исповедь Христа. Развенчание мифов - [8]

Не разделял я также и их верований в том, что касалось души. Ибо души, по их мнению, все были бессмертны, однако же только лишь души добрых переселяются по их смерти в другие тела, а души злых обречены на вечные муки. По моему разумению, при таком толковании Писания у человека также отнимается его божественное истинное начало. Также не разумел я, откуда взяли они учение о бессмертии души, ибо у Экклезиаста было начертано: "Кто знает о том, поднимается ли дух сынов человеческих вверх и спускается ли вниз дух скотины? Ибо все к одному идет: все восстало из праха – в прах и вернется. И не останется памяти про мудрого, как и про глупого на веки вечные". Правда, фарисеи тем были справедливы, что не разделяли людей по сословиям, отдавая каждому право пребывать в благодати божьей.

Фарисеи вышли из книжников и были учителями народа. Они устраивали низшие и высшие школы, учили в синагогах, были народными судьями. Они терпели частые гонения от римлян и Ирода, ибо были глашатаями недовольных, а также ратовали за сохранение народных традиций и верований. Однако, уделяя много времени земному, они так и не смогли постигнуть духовного, и более занимались спасением своей церкви нежели спасением душ.

Не мог я относиться с подобающим уважением и к учению саддукеев – партии аристократов, которая преклонялась перед эллинами и вышла из сословия священников. Они тяготились строгими нравами фарисеев, не допускавшими роскоши и блеска, и их учением, равнявшим всех людей перед богом – богатых и бедных. Они также отвергали все толкования закона Моисея, признавая лишь Писание главным Законом. И хотя саддукеи отрицали судьбу и утверждали, что бог не имеет никакого влияния на человеческие деяния – ни добрые ни злые, а также отрицали бессмертие души и всякое загробное воздаяние, в чем был и я уверен, я никоим образом не мог поддерживать их. Ибо все их учение было призвано узаконить в собственных глазах их недружелюбие, и к собратьям в том числе, нежелание кориться законам и правилам.

Немногим более я почитал школу ессеев, коих в Палестине в те времена насчитывалось около четырех тысяч человек. Я многое знал о них в то время, ибо отец мой Иосиф был ессеем. Достойной удивления была у них общность имущества и презрение к богатству, в то же время нигде у них нельзя было видеть ни крайней нужды, ни блестящего богатства. Все, как братья, владели одним общим состоянием, образовывавшимся от соединения в одно целое имуществ каждого из них. По существовавшему правилу, всякий, присоединявшийся к церкви, должен был уступать свое состояние общине.

Ессеи не имели своего отдельного города, а жили везде отдельными общинами. Приезжавшие из других мест ессеи могли располагать всем, что находилось у их братьев, как своей собственностью, а к братьям входить как к старым знакомым. Друг другу они ничего не продавали и не покупали, а пищу каждый мог принять лишь из рук своего брата.

На меня ессеи производили всегда впечатление школьных мальчиков, которые все еще, несмотря на зрелые годы, находятся под строгой дисциплиной учителя и ежечасно боятся быть битыми. Я не принимал их отречение от самих себя во имя других, ибо, таким образом, они отрекались не только от себя, но значит и от своего отца в духе, который был в каждом из них. Община ессеев была наиболее закрытой, строгой и умудренной знаниями, особливо, что касалось лечения души и тела.

Многие ессеи презирали супружество, однако принимали к себе чужих детей в нежном возрасте, когда они еще восприимчивы к учению, обходились с ними как со своими собственными и внушали им свои нравы. Каждый из тех, кто хотел присоединиться к ессеям, не скоро получал доступ туда: прежде чем быть принятым, он должен был подвергнуть себя в течение года тому же образу жизни, что и братья.

V

Когда я достиг тринадцати лет, а в эти годы каждый иудей должен был выбрать себе жену, наш дом стали посещать люди, желавшие иметь меня зятем. Однако, не желая связывать себя узами брака, но желая совершенствоваться в знаниях духа, я искал пути обойти сию традицию.

В то же время купцы из Иерусалима часто отбывали в далекие страны у реки Инд, чтобы привезти оттуда редкие пряности и благоухания, самоцветы и золото. И слышал я, что живут там учителя в знаниях разного рода весьма искушенные. Я тайно оставил семью, присоединился к одному из караванов и отправился с купцами на берега Инда.

Долгий путь мы прошли с купцами через дивные страны, пока достигли берегов Инда и пришли к ариям, поселившимся в той стране. Когда мы следовали по стране Пенджаба и Раджпутана, где жили почитатели бога Джайна, я изучил их язык и часто говорил о тайном знании человеческого духа. И жрецы просили меня поселиться у них, однако поклонение мертвому богу претило мне.

И я оставил заблуждавшихся поклонников Джайна и остановился в Джаггернате, в стране Орсис, где покоились смертные останки Виассы-Кришны. Там белые жрецы Брамы устроили мне радушный прием, ибо слышали уже о мальчике из далекой страны, который в поисках знаний пришел к Инду.

Я учился у них читать на их языке и понимать Веды, исцелять болезни тела, обучать и разъяснять народу тайны духа, изгонять из тела человека дух зла и заблуждения и возвращать ему истинно человеческий образ.