Исповедь Христа. Развенчание мифов - [7]

– Говорю тебе, человек, встань и делай свое дело. Ибо не дом есть богатство, а то, что в доме – ты, твоя жена и твои дети.

И он, удивленный, что ребенок говорит ему такие слова, преодолел свое отчаяние, и встал, и делал свое дело, отстраивая дом заново. А люди дивились моим словам.

Когда было мне двенадцать лет, отец мой, Иосиф, мать моя, Мария, а также братья мои, сестры и я отправились по обычаю в Иерусалим на праздник пасхи. Вместе с нами отправилось полгорода – много родных и близких, ибо каждый желал получить божью благодать в храме Иерусалима. Я же, не любивший празднования, более интересовался учением, ведя беседу с первосвященниками из храма, и не заметил, как закончилось празднование и были принесены жертвы, а мои родственники отправились назад в Назарет.

Я сидел меж саддукеями, фарисеями, священниками и первосвященниками, и мы толковали о законе и речениях пророков. О разных науках я расспрашивал и, в свою очередь, им отвечал. И я заставил умолкнуть старейшин и учителей народа, разъясняя им закон и речения пророков. Спросил я у них:

– Чей сын мессия?

Отвечали они, что он – сын Давидов.

Тогда я спросил:

– Отчего же Давид тогда называет в духе мессию господом своим, когда говорит: "Сказал господь господу моему: "Сядь по правую руку от меня, дабы поверг я врагов твоих к стопам ног твоих?" Как может мессия быть сыном Давидовым, являясь господом его?

Разумел я, что не есть мессия человек, но дух истинный в человеке, даруемый началом, основой духа, отцом, живущим в верхней комнатке духа.

И умолкли священники, и главнейший законоучитель спросил меня:

– Да не читал ли ты книг?

И ответил я:

– И книги, и все, что в них содержится.

И стал изъяснять я и книги, и Закон, и поучения, и наставления, и таинства, о которых в книгах пророков сказано, и вещи, никаким обычным разумом не постигаемые. Говорит тогда законоучитель этот:

– Мудрость такую доселе я ни сам обрести не мог, ни услышать не мог. Подумать только, кем этот мальчик будет!

Присутствовал там и философ, в астрономии искушенный, и спросил он меня, не изучал ли астрономию я. Назвал ему я число сфер и тел небесных, объяснил природу и свойства их, оппозицию, вид и площадь, трикветр и секстиль, апогей их и перигей, скрупулы, и скрупулов шестидесятые доли, и другое многое, чего не постичь рассудком.

Был среди них и философ, в предметах естественных умудренный, и спросил он меня, знаю ли медицину я. Изложил я, отвечая ему, физику и метафизику, гиперфизику и гипофизику, об энергиях тела поведал, о телесных жидкостях и функциях их. Назвал число костей и членов, вен, артерий и нервов, рассказал, как сухое тепло действует, и как влажный холод, и что применение их дает. Как воздействует душа на тело, об ощущениях его и силах. Как на него гнев и похоть влияют, а под конец – о соединении и распаде и о многом другом, что для обычного разума непостигаемо.

Я говорил им:

– Многое из того, что вы требуете и говорите, противоречит моему людскому существу. Не значит ли это, что оно противоречит божескому? Ибо в Писании сказано: все вы боги. И ежели что-либо противоречит моей духовной сущности, не противоречит ли оно богу? Ибо отец во мне, отец в вас, и каждый из нас есть бог. Отец в духе един для всех и разный для каждого. И если мой отец духа говорит мне, что должно, а что не должно делать и думать, то не грех ли ваш говорить мне, как оно должно?

А священники листали Писание и молча сидели и дивились. И не знали они, что мне ответить, ибо истина была в моих словах, которая, однако, пугала их.

Когда же родители хватились меня и наши в храме, мать моя, Мария, с плачем сказала:

– Дитя! Что ты сделал с нами? Вот отец твой и я с великою скорбью искали тебя.

Я улыбнулся и ответил:

– Зачем вам было искать меня? Или вы не знали, что мне надлежит быть в том, что принадлежит другому отцу моему – тому, который превыше всего на земле? Или вы не знали, что я могу быть только в храме своего духа и нигде более?

И дивились книжники и фарисеи, говоря: "Благословенна ты между женами, ибо господь благословил плод чрева твоего. Такой славы, такой доблести и такой мудрости мы никогда не видели и никогда о ней не слышали".

Я же встал и пошел за матерью своею, и вернулись мы в Назарет.

IV

Я не хотел учиться у пустых учителей закона, которого они никогда не знали и не понимали, и желал встретить истинных учителей, с которыми я мог бы говорить на одном языке. Ибо для всех, кто меня окружал, закон и писание, истина и познание существовали лишь по праздникам, я же жил познанием и истиной беспрестанно.

В то время у иудеев существовало три основные философские школы – фарисеи, саддукеи и ессеи. Фарисеи были самой массовой народной церковью и слыли тончайшими толкователями закона, в чем, однако, я не имел возможности убедиться, скорее в обратном. Ибо толковали они его настолько буквально, что само учение превращалось в систему мертвых догм. Я не мог согласиться с тем, что они все ставят в зависимость от бога и судьбы, и учат, что, хотя человеку и предоставлена свобода выбора между честными и бесчестными поступками, но что и в этом участвует предопределение судьбы. Я не был согласен с тем, ибо тогда божественная сущность и начало человека не являются самодостаточными, и человек в таком случае не есть бог, как начертано в Писании.