Исповедь бывшего хунвэйбина - [10]

Учительница тоже боялась. Но подавляя свой страх, она показала ученикам, «пример». «Пример» не имел никакого эффекта. Тогда она, посадив нас на краю поля, организовала обучение мужеству на примерах павших бойцов революции.

— Подумайте каждый, разве повел бы себя так Май Сяньдэ, если бы сейчас был вместе с нами? — Мои однокашники стыдливо опустили головы. — Подумайте еще раз, павшие революционеры не побоялись смерти от штыков контрреволюции, а мы сегодня испугались даже личинок, уничтожающих посевы. И вам не стыдно?

Наши головы склонились еще ниже, но по-прежнему не нашлось ни одного смельчака, готового подать пример.

Наконец учительница выразила свое отношение к происходящему совершение четко:

— Как бы то ни было, а этот участок поля закреплен за нами. Раньше уничтожим саранчу, раньше вернемся в школу и начнем занятия. В сравнении с другими средними школами первой ступени мы и так уже отстали, и не пеняйте потом на учителей, если вы не перейдете на высшую ступень.

Все стали поднимать головы. В душе мы лучше учителя понимали, что для нас означает перспектива не попасть на высшую ступень средней школы.

И тогда мы молча направились в поле, которого боялись.

То была «война» человека с миллионами личинок саранчи. Не знаю в какой еще стране мира, кроме Китая, в шестидесятые годы 20-го столетия такими способами боролись с саранчой. Так же, как не знал тогда сколько еще было на земле нашей республики площадью в 9600000 квадратных километров таких же деревень, которые не могли купить ядохимикаты и опрыскиватели. И тем более не знал, что права нашего поколения на продолжение учебы уже были ликвидированы.

Во время еды многих учеников постоянно рвало. Одной самой боязливой ученице в штанину залезло несколько личинок саранчи. Укрыться было негде, чтобы снять брюки и вытряхнуть их оттуда, она так перепугалась, что упала в обморок, забилась в судорогах. Но ради того, чтобы быстрее возвратиться к занятиям в школе, каждый с величайшим мужеством преодолевал страх.

Однако шаг за шагом надвигалась «Великая пролетарская культурная революция». Мы были обречены ею на одурачение, как говаривал старьевщик дядя Лу, от судьбы не уйти.

В деревне на севере реки Сунгари провели первомайский праздник. После завершения сельского труда три дня отдыхали.

В тот день, когда мы должны были снова сесть за парты, звонок на первый урок звенел очень долго, а учителя не показывались. Они находились у руководства школы, проводили какое-то «экстренное собрание».

Неожиданно из громкоговорителя, установленного справа от двери, донесся голос директора школы: «Всем учащимся школы! По решению руководства и всех учителей сегодня занятия отменяются. Слушайте главный громкоговоритель. После его передач состоится общешкольное собрание!».

Что случилось? Может быть американские самолеты и военные суда вторглись в священные пределы нашей республики? Или в войне с Америкой вьетнамский народ достиг крупных побед? Или ревизионистская группа Хрущева снова подняла антикитайскую шумиху? А может Чан Кайши опять направил на континент своих шпионов? Или представитель зарубежного ведомства нашей страны снова сделал некое торжественное заявление или решительный протест?

Весь класс шепотом на ухо друг другу пытался предугадать, что же произошло. Включили громкоговоритель. Суровый мужской голос начал штурмовать наши барабанные перепонки: «Откроем огонь по черной антипартийной и антисоциалистической банде. Председатель Мао всегда предупреждал нас: после ликвидации вооруженного врага невооруженный враг все еще будет существовать, он обязательно будет вести с нами борьбу не на жизнь, а на смерть. Мы ни в коем случае не можем игнорировать этого врага...»

Я сразу же вспомнил предвидение старьевщика дяди Лу: «Многоуважаемый председатель Мао снова намерен начать движение». После пережитого во время уничтожения саранчи я стал нервным, по ночам часто видел сны, во сне по мне ползала масса личинок саранчи и грызла меня. Да, рано было забыто предсказание дяди Лу в тот незабываемый вечер.

В конечном счете все шло так, как предсказал дядя Лу. Тот же суровый голос продолжал звучать, каждое слово все громче, каждая фраза все сильней, наполняясь чувством справедливости, всеподавляющей воинственностью. Он заставлял мое сердце стучать сильнее, а тело — наполняться волнением... Почти каждое слово, каждая фраза вызывали в моем сердце трудно сдерживаемое беспокойство.

«Классовый враг не только извне, но и изнутри изо всех сил подрывает нас, атакует нас. Главным объектом нападок всех антипартийных и антисоциалистических элементов являются наша партия и социалистический строй.

Дэн То является хозяином воровского притона «Саньцзяцунь», основанного им вместе с У Ханем и Ляо Моша, он главарь горстки антипартийных, антисоциалистических элементов... выпускает массу отравленных стрел, бешено нападает на партию, на социализм...

Дэн То и компания в такой обстановке начали действовать открыто... Дэн То и его компания, охваченная лютой ненавистью к партии и социализму, клевещут на диктатуру пролетариата, изо всех сил подстрекают против социализма... безрассудно кричат о том, что партию пора быстрее отправлять на отдых...