Испорченная кровь - [127]

Узнавши на другой день о дворцовом перевороте в жижковской ратуше, Недобыл, вне себя от злобы, схватил палку и кинулся было к Герцогу, но, не выйдя еще даже за ворота своего дома на Сеноважной площади, мудро отставил палку и, чтобы поостыть, зашел сперва к парикмахеру. К своему вероломному союзнику он явился, должным образом приведя в порядок свою внешность и уже вполне владея собой. Как и следовало ожидать, розовый узурпатор, за последние десять лет неимоверно растолстевший, настолько, что задыхался при самой медленной ходьбе, принял его очень любезно, словно ничего не было для него сейчас желаннее, чем визит Недобыла. По правде же говоря, он порядком побаивался этого неизбежного объяснения, зная, что Недобыл не агнец и своими кучерскими руками легко гнет подковы. Поэтому, прежде чем принять его, Герцог посадил в каморке за своим кабинетом двух крепких молодцов, чертежников, вооруженных чертежными досками. Но это оказалось излишним; бреясь у парикмахера, Недобыл тщательно все обдумал и не собирался ссориться с Герцогом и бесцельно упрекать его.

— Сколько? — спросил он, усевшись в кресло, предложенное ему хозяином.

И на вопрос, чего сколько, сказал спокойно и деловито, что Герцог, конечно, не зря совершал вчерашний фортель и он, Недобыл, представляет себе, какой куш Герцог сорвал за это с Овсика. Что ж, надо признать, — ему, Недобылу, нанесен удар по самому чувствительному месту. Герцог отлично знает, с какими трудностями ему, Недобылу, досталась Безовка: он заплатил за нее много больше, чем записано в земельных книгах, и если эти участки будут поглощены улицами и парком, то магистрат заплатит ему ровно столько, сколько и записано, а тогда он, Недобыл, останется без штанов. Поэтому он во что бы то ни стало требует третьего голосования, и пусть Герцог отговорит муниципальный совет от вчерашнего решения в пользу первого, выгодного для Недобыла. Не надо говорить, что это невозможно. Он, Недобыл, знает, что — возможно. Даже если протокол о вчерашнем решении уже прошел все инстанции, даже если он уже подписан бургомистром, Герцог еще может сделать так, чтобы он затерялся в экспедиции, — помнится, однажды он уже проделал такую штуку, и Недобыл готов заплатить за это любую разумную цену.

— Но мой дорогой пан Недобыл, — сокрушенно произнес Герцог, — неужели вы принимаете меня за шута горохового? Какой, по-вашему, у меня будет вид, если я сегодня стану опровергать вчерашнее мое опровержение и начну утверждать, что ошибся, признав вчера свою ошибку? Поймите, нельзя же так!

— И за пять тысяч нельзя? — осведомился Недобыл.

— Нельзя, пан Недобыл, нельзя! Думаете, я от Овсика получил бог знает сколько, — но вы будете смеяться, я от него не получил ни гроша и сделал это только в интересах города. Все дело не в Безовке, дело в вашей Крендельщице, скажу уж вам откровенно. Вы только вспомните, сколько раз я вас убеждал очистить Крендельщицу, а ваши злосчастные конюшни и сараи перенести в другое место, вы все: «Да, да, сделаю», — а сами палец о палец не ударили. Тут уж не до шуток: во-первых, ваша Крендельщица — позор для города, а во-вторых, она представляет серьезную пожарную опасность. Я годами ждал, когда же вы наконец раскачаетесь, ну и коли от вас толку не было, я, вы уж извините, ударил по рукам с Овсиком, так уж бывает на свете.

— Я очищу Крендельщицу, — сказал Недобыл, сильно побледнев.

— Конечно, очистите, теперь уж вас строительный отдел заставит, — согласился Герцог. — Завтра, самое позднее, послезавтра, ждите комиссию, но это уже просто формальность. Не надо сердиться, пан Недобыл, мы с вами двенадцать лет подсобляли друг другу — прекрасные были времена! — и вы не можете на меня пожаловаться. Это я научил вас швырять деньги в окно с таким расчетом, чтоб они возвращались в дверь в двойном количестве. Но что поделаешь, каждой сказке бывает конец. Нельзя же думать только о себе да о своем кармане… Нет, нет, пан Недобыл, наша с вами игра кончена, Жижков надо избавить от вашей «ярмарки», и надо дать ему парк, хоть лопните.

— Десять тысяч, — сказал Недобыл.

Герцог встал.

— Очень сожалею, но мне пора проститься с вами, пап Недобыл, меня ждут на стройке.

6

Так, вместо того чтобы строить новый квартал на Безовке, Недобыл начал сносить дома на Гибернской улице, которые купил в свое время, чтобы когда-нибудь возвести на их месте новое здание для своего предприятия. Он еще должен был радоваться, что строительный отдел жижковского магистрата, благодаря неоднократной щедрой «подмазке», позволил ему не трогать Крендельщицу до тех пор, пока будет готова новая резиденция его фирмы.

Из всех этих передряг он вышел постаревший, надломленный. После объяснения с Герцогом никто никогда но видел больше улыбки на его лице. Быть может, сильнее, чем крупные денежные убытки, его жгло унижение: Герцог, именно Герцог, упрекнул его, Недобыла, в том, что он позорит Жижков! Нестерпимое оскорбление, тем нестерпимее, что Герцог был прав. В чем когда-то сам Недобыл упрекал Герцога, теперь имел право упрекнуть Недобыла Герцог! Непонятно, как мог произойти такой поворот…