Исполнитель - [2]
Кобулов. А я вам говорил, Лаврентий Павлович.
Берия. Что-то ты вообще много говорить стал, Богдан Захарович.
Кобулов. Молчу, товарищ маршал.
Берия. А вот сейчас как раз надо говорить, товарищ Кобулов.
Кобулов. О чем?
Берия. Не знаешь? Тогда зачем пришел?
Кобулов постепенно открывает папку.
Со своими бумажками подожди. Владимир Ильич сказал: «Нет страшнее врага для революции чем…» что?
Кобулов. Международный империализм.
Берия. Нет, птенчик мой, бюрократия. Учиться тебе, учиться и учиться.
Кобулов (радостно). Это Ленин сказал!
Берия. К сожалению, не я. (Вздыхает.) Ну что там в твоих бумажках? (Кобулов подкладывает исписанный лист.) Слушай, ведь этот Можжевельников инженер, а не писатель… шестое письмо!.. Читай, я его почерка уже видеть не могу.
Кобулов (читает). «В Центральный комитет Коммунистической партии Советского Союза…»
Берия. Главное читай.
Кобулов (читает). «Но я продолжаю верить, что наши органы безопасности, руководимые любимым сталинским соколом Лаврентием Павловичем Берией, исправят трагическое недоразумение…»
Берия. Все, все, можешь дальше не читать. Что он несет, какой я ему сокол? Хотя крылья за спиной я теперь как никогда чувствую.
Кобулов. Вы — Орел!
Берия молча на него смотрит.
Правильно. Орел — это был Сталин, а вы — Лев!
Берия. Кобулов, птенчик, остановись. Крылья. Посадить бы тебя с этим инженером — вот бы наговорились! Я не птица, я человек! А Лев — это Израельсон. Но для тебя он — Лев Аркадьевич. Кстати, пусть он и занимается перепиской этого Можжевельникова.
Берет письмо и накладывает резолюцию.
Кобулов подкладывает бумаги, Берия просматривает, подписывает.
Вдруг поднимает листок, трясет им.
Берия (тихо, с яростью). Никогда, понял? Никогда не держи таких бумаг в делах!
Кобулов. А где их держать? В сейфе?
Берия. Здесь! (Тычет пальцем в лоб Кобулова.) Это теперь твой сейф… (Берия продолжает.) Заруби себе на носу: отныне я категорически запрещаю какие бы то ни было попытки ликвидировать Жукова в его среде! Это технически неосуществимо, а любая передача грозит нам провалом. Последний агент, внедренный Мешиком, погиб во время весенних маневров при странных обстоятельствах… Надо делать одну ставку, но крупную, ва-банк, и всех — сразу! Лев тоже так считает — у нас слишком мало времени.
Кобулов. Понял, понял, Лаврентий Павлович, виноват…
Берия. Копии делал?
Кобулов. Делал, но только для Мешика и его людей.
Берия. Найти, изъять, уничтожить!
Кобулов. Людей?
Берия. Бумаги. (Рвет документ.) Даю трое суток. Мне доложишь.
Звонит телефон. Кобулов смотрит на Берию и после кивка берет трубку.
Кобулов. Кобулов слушает. Уже готов? Фингал не забыли поставить? Что, и Гагулия получил? (Хохочет.) Стареет наш мальчик. Передай, что бюллетень я ему брать не разрешаю. Ну, не надо преувеличивать… Артиста домой отправили? Нет, не нужен, пусть отдыхает. А сколько наш подопечный успел выпить? (Крутит головой.) Крепкий парень. Везите его сюда. Как, уже? Лаврентий Павлович, они от Гагулии говорят, а подопечный — уже в приемной. Разрешите приступать?
Берия. Острые приемы можешь применять, но не сразу, и ни в коем случае — не унижать!
Кобулов (обиженно). Что я, Момулов?..
Берия выходит. Кобулов садится за стол, нажимает кнопку селектора.
Введите.
Входит полковник Нестеров. Китель его сильно помят, под глазом заметный синяк. Мокрые волосы растрепаны. Увидев сидящего за столом генерал-полковника, вытягивается по стойке смирно. Оба молчат.
Нестеров. Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться.
Кобулов не отвечает.
Виноват, товарищ генерал-полковник. Я оказал сопротивление, так как ваши сотрудники были в штатском — и документов не предъявляли. Я их принял за хулиганов.
Кобулов. На кого похожи? Позорите мундир, звание полковника!
Нестеров. Товарищ генерал-полковник, прошу запросить обо мне командование Одесского военного округа… Они вам подтвердят, что такое со мной случилось в первый раз в жизни.
Кобулов. И в последний.
Нестеров. И в последний, конечно. Слово офицера, товарищ генерал-полковник!
Кобулов. Какого офицера: советского, немецкого?
Нестеров. Виноват, не понял…
Кобулов. А разве ты у них не успел до офицера дослужиться?
Нестеров. У кого… «у них»?
Кобулов. У немецко-фашистской сволочи!
Нестеров. Товарищ генерал-полковник…
Кобулов. Я тебе, гитлеровская мразь, не товарищ. Фамилия?
Нестеров. Нестеров.
Кобулов. Имя, отчество?
Нестеров. Егор Иванович.
Кобулов. Кличка?
Нестеров молчит.
Молчишь, гад! Где находился с десятого по восемнадцатое октября тысяча девятьсот сорок первого года?
Нестеров. В действующей армии.
Кобулов. В чьей?
Нестеров. В нашей.
Кобулов. В вашей? Я так и думал.
Нестеров. Товарищ…
Кобулов (орет). Молчать! (Глядя в бумаги.) Десятого октября тысяча девятьсот сорок первого года под Вязьмой сорок пятая кавдивизия была почти полностью уничтожена в результате атаки специального мотокорпуса армии Гудериана, а оставшиеся части укрылись в лесах и попали в немецкое окружение. Вот с этого момента и началась твоя вторая жизнь, как тебя там…
Нестеров. Что значит «вторая жизнь»?
Кобулов. Жизнь предателя Родины. Будешь отрицать, что был в окружении?
