Исполнение желаний - [103]

Где вы, звезды прошлых лет?

Чьи портреты собирали

Мы, когда еще не знали

Что такое полусвет.

Где вы, звезды прошлых лет?

Где вы, юные артисты?

Позабытые актеры

Черно-белых мониторов,

На которых ваши лица.

Где вы, юные артисты?

Где вы, лидеры восторга?

Нас искусством потрясая

Вы ушли, куда не знаю,

Чтоб не стать причиной торга.

Где вы, лидеры восторга?

Где бессмертные, не боги?

Не уставшие в поклоне,

На подмостках, как на склоне.

На какой теперь дороге,

На каком теперь пороге…

Вы, бессмертные, не боги?

Я записал последнюю строчку (Не надумал Проводнику, а именно записал. Я даже на пишущей машинке не мог писать стихи, мне нужен прямой контакт, прямая тройственная связь: бумага, перо и сердце). И опасливая мысль окончательно сформировалась. Этот сон — предупреждение о том, что ждет меня после расправы с пришельцами. Могущественная раса, опекающая Землю, подбросила мне эти браслеты Проводника и Материализатор лишь для того, что б я в нужном месте и в нужное время нейтрализовал недобросовестных браконьеров, угрожающих благополучию планеты. И все, финита ла комедия. Сливай воду, Вовик.

Хотя, зачем такие сложности. Они и без моей помощи могли остановить браконьеров еще на подлете к Земле. Но не мне расшифровывать замыслы Непознаваемого. Может, им напрямую запрещено вмешиваться какими-то космическими законами, а снабжать аборигенов орудиями самозащиты разрешено. Все это рассуждения, а вот то, что я могу остаться без браслетов — близкая реальность.

Впервые за последнее время я испытал настоящий страх. И впервые подумал: может, оно и к лучшему. А то я, похоже, превращаюсь в какого-то кибера, спокойного и рассудочного. Я остро осознавал, что с того момента, когда мое правое запястье обвил Матр, я стал инертным, вялым, моя чувственная сфера будто подверглась анестезии.

Нечто подобное я читал у кого-то, то ли у Алексея Толстого, то ли еще у кого. О том, как Дьявол исполнил все желания человека, взяв в замен его совесть. А совесть в философской трактовке — это и есть душа, эмоциональная составляющая нашей личности.

Мне вспомнилось то недолгое время, когда я занимался бизнесом по-русски. И был довольно богатым.

Рабочий день меня тогдашнего выглядит так. Он встает в 5–6 утра. В основном его будит в это время собака — английский бульдог, которого он зовет Вини, производное от Вини Пуха, и который на самом деле носит официальное имя Максимильян де Корсар де Кур. Это сверхуродливое существо на кривых лапах, с огромной нижней челюстью, свисающей как ковш экскаватора, с огромными выразительными глазами и чутким сердцем, полном любви ко всем людям.

Вини подходит к кровати и издает звук, представляющий собой нечто среднее между скулежом, лаем, визгом и рычанием. В своем конечном исполнении этот звук очень напоминает звук циркулярной пилы, причем не смазанной. Человек, неподготовленный, от этого звука покрывается потом и начинает заикаться.

Я тогдашний не нежится в постели. Он просто встает, идет на кухню, заваривает себе очень густой кофе, кладет собаке три пригоршни собачьего сухого корма по 11 тысяч рублей за пачку, заказывает по телефону Биробиджан и присаживается к компьютеру. Пока он искуривает вторую сигарету — только Winston — и исписывает третью страницу повести «мой папа — аферист» телефонистка соединяет его с директором Биробиджанской типографии.

— Чего вы ждете, — начинает покрикивать я тогдашний в трубку? — Я получил только 140 миллионов, доллар растет, если вы не вышлите 65 миллионов на этой недели, я не смогу конвертировать деньги в нормальную сумму и вам придется платить лишних миллионов пять. Вам, в конце концов нужно оборудование или нет!

Суть этих переговоров и огромных сумм заключается в элементарном бизнесе. Когда-то я приехал в Биробиджанскую типографию и продал директору право на издание своих «Записок афериста». Продал, можно сказать, даром — за 300 тысяч рублей. Но заодно договорился о поставке компьютера. И действительно, купил компьютер за полтора миллиона и привез[2]. И тогда-то откровенно поговорил с директором.

— Вам нужна офсетная четырехкрасочная машина типа «Dominant», — сказал я. — Я поставлю вам эту машину. Схема такова. Вы перечисляете мне ее стоимость — 210 миллионов рублей, я деньги перевожу в доллары, чтоб инфляция их не съела, кручу пару месяцев, увеличиваю путем торговых операций, покупаю машину и делю прибыль с вами. Десять миллионов я вам гарантирую. А вы просто не торопите меня с покупкой машины.

Такие предложения я тогдашний сделал ряду директоров в типографиях глубинки России. И у него на разных счетах разных фирм в разных банках крутилось больше миллиарда. Во многих случаях я даже не брал деньги из банка — оставлял на депозите, с правом для банка их использовать. Процент банка с этих немалых сумм меня устраивал.

Сделав выговор биробиджанскому директору, я брился сенсорным «Жилетом», брызгался мужскими духами «Кобра», одевался в потрепанный вельветовый костюм, брал объемистую сумку, гладил пса, выходил в темный и сырой город, ловил такси и ехал в городскую типографию, где арендовал верхний этаж.

Компьютерный центр, малая типография и редакция журнала и еженедельной газеты — хозяйство у меня тогда было большое. Но дохода почти не приносило. Так, моральное псевдоудовлетворение. Все это хозяйство было большой игрушкой, которая мне уже тогда надоела. Сам я этого он еще не осознавал.