Испанский сон - [368]

— Ага. Какая конкретно роль?

Марина почувствовала, как разом слабеет. Ей предстояло сказать самое важное, и она не была уверена, правильный ли выбрала тон.

— Я скажу то, — нерешительно начала она, — что может показаться несколько неожиданным; вероятно, Вам все же нужно было бы почитать Берна до этого разговора. Если так, я заранее прошу прощения, что не подготовила Вас… но пожалуйста, в любом случае не делайте поспешных выводов! Ведь на самом деле — на самом деле! — подчеркнула она, — я Ваша служанка, а Вы моя Госпожа; однако в игре роли могут быть…

Ей в голову вдруг пришла блестящая мысль.

— С Вашего позволения, — сказала она, — я приведу в пример мои отношения с госпожой Вероникой. Дорогая, — обратилась она к Веронике, — ты не возражаешь, если в интересах дела я приоткрою перед своей Госпожой некоторые детали нашего с тобой специального общения?

— Ты с ней на «ты»? — удивилась Госпожа.

— Какие детали? — настороженно спросила Вероника.

— Успокойся, — мягким тоном сказала Марина, — не по существу… Только что касается стиля общения.

— Вряд ли я этого хочу, — сказала Вероника.

— Давай так, — предложила Марина. — Я буду говорить медленно и понятно. Если в какой-то момент тебе покажется, что я сказала лишнее, ты тут же прервешь меня. Хорошо?

Вероника посмотрела на них по очереди, как загнанный зверек.

— Ника, — сказала Госпожа, — не ерунди.

— Хорошо, — с трудом выговорила Вероника.

— Вот и отлично, — обрадовалась Марина. — Итак, Госпожа, Вы только что выразили удивление, когда я обратилась к госпоже Веронике на «ты». Я намеренно сделала это; никогда до и никогда после этого я не обращусь к ней на «ты» в моей настоящей жизни, понимаете?

— Но она восприняла это как само собой разумеющееся, — заметила Госпожа.

— Правильно, — улыбнулась Марина, — потому что параллельно с этой настоящей жизнью у нас (с Вашего позволения, конечно) разворачивается игра в психоанализ. Слово «игра» я употребляю в смысле Эриха Берна, — оговорилась она, заметив, как напряглась Вероника, — то есть это может быть занятие, к которому мы обе относимся серьезнее некуда; игра в карты — доводит же людей до сумасшествия и самоубийства! игра — это не хухры-мухры, понимаете?

— Ну, дальше… — нетерпеливо сказала Госпожа.

— Я только хотела успокоить госпожу Веронику, которой не понравилось слово «игра» в применении к нашим…

— Мир — театр, люди — актеры, — сказала вдруг Вероника. — Я переживу, продолжай.

— Наша с госпожой Вероникой игра, — сказала Марина, облегченно вздохнув, — как и любая другая, совершается по каким-то правилам. Неважно, сложны они или просты, записаны на бумаге или всего лишь подразумеваются… главное, что они не такие или не совсем такие, как в настоящей жизни.

— Например? — спросила Госпожа.

— Например, в игре я считаюсь доктором, а госпожа Вероника — пациентом. А еще я с ней на «ты». А еще я как бы главнее.

— Ага.

— Но от того, что в игре многое не так, как в жизни, то есть по-другому и даже наоборот… от этого ничего не страдает — ни жизнь, ни игра; не правда ли, госпожа Вероника?

— Это так, — подтвердила Вероника. — Как я понимаю, ты уже закончила эту деликатную тему?

— Да… да. Я просто хотела сказать вам обеим, что в той игре, которую предложили мне… и которую теперь предлагаю вам я…

Марина запнулась.

— Ну! — едва ли не крикнула Госпожа. — Почему из тебя каждое слово приходится вытягивать клещами?

— Мне трудно, Госпожа, — пожаловалась Марина. — Понимаете, в этой игре все было бы наоборот.

— Что значит наоборот? — спросила Госпожа.

— А я поняла, — ухмыльнулась Вероника. — Она предлагает тебе стать ее служанкой. А кто буду я — опять пациент?

— Это правда? — спросила Госпожа.

— Н-не совсем, — сказала Марина, начиная испытывать ужас от содеянного, — то есть совсем нет, Госпожа… Вам предлагается стать переводчицей… затем как бы референтом… в общем, важной персоной — с учетом Вашего фактического профессионального опыта.

— Vaya con dios, — сказала Госпожа. — Ты нанимаешь меня на работу?

— Да нет же! — с досадой воскликнула Марина, — как Вы не можете понять… Мне нужно уехать, а я не хочу расставаться с вами… я не хочу, чтобы что-то менялось в наших отношениях, в то время как Вам — моей Госпоже! — уготована подчиненная роль… Теперь наконец поняли?

— Уготована, — хмыкнула Госпожа. — Кем же это?

— С Вашего позволения, я ответила бы позже…

— А если я не соглашусь?

— Тогда…

Наступило молчание.

— Тогда я буду плакать, — сказала Марина.

Сквозь тишину донесся далекий возглас метрдотеля, радостно встречающего очередную компанию гостей.

— Мне будет немыслимо тяжело, — мрачно сказала Марина. — Обстоятельства таковы, что я не могу отказаться от участия в игре; значит, я должна буду бросить вас обеих. Но зачем? — патетически вопросила она. — Разве Вы, Госпожа, не хотели в Испанию? Вы не желали как туристка, но я и не предлагаю Вам этого… предлагаю примерно то, чем Вы уже занимались там… Вам не понравится мне подчиняться? Но почему? Вы же не пробовали… и перед Вами пример госпожи Вероники… и по жизни Вы все равно останетесь моей Госпожой… А вы, госпожа Вероника? Разве вы тоже не хотели в эту страну? Вы обе сейчас свободны от какого-то обременительного занятия… конечно, у вас здесь мужья, а у вас, госпожа Вероника, еще и дети; но мы подумаем и уладим проблемы; и, в конечном итоге, ведь это не на всю жизнь…