Испанский гамбит - [128]

Не сразу он поднял голову, чтобы проследить за прямым, геометрически совершенным полетом мяча. От силы лофта[138] и энергии подачи мячик устремился к зеленому полю, подпрыгнул, ударившись о землю, и покатился, все замедляя и замедляя бег, пока не замер неподвижно в шести футах от флажка.

– Прекрасный бросок, сэр, – заметил Дэвис.

– Благодарю, Дэвис, – отозвался Холли-Браунинг, возвращая ему клюшку.

– Должен признаться, сэр, это большая честь работать с человеком, знающим толк в нашей игре.

– Благодарю.

Стоял славный летний денек: солнце, лиловатое английское небо и старые вязы. Майор Холли-Браунинг зашагал по лужайке, чуть взрывая влажный торф шипами спортивных туфель.

– Очень, я бы сказал, неплохо, – заявил С. не без доли горечи, ибо его собственный удар оставил мяч в добрых двадцати пяти футах от флажка.

Но факты есть факты, и от этого никуда не денешься.

– Благодарю вас, сэр, – отозвался майор.

В прошлом великолепный игрок, Холли-Браунинг, бывало, поддавался, играя со своим шефом, памятуя строгости табели о рангах. Некоторым так удавалось и карьеру построить. Но сегодня он не намерен был уступать.

– Да, Холли-Браунинг, – кисло продолжал С., подлаживаясь под шаг майора, – вас смело можно назвать отличным игроком.

– Я тоже так полагаю, сэр. Считаюсь довольно неплохим игроком.

– Рад видеть вас в такой прекрасной форме, несмотря на то что вы уйму времени проводите у себя в конторе. Теперь, когда отвратительная возня в Испании кончена, мы можем выбросить это гнилое яблочко.

Они подошли к тому месту, где покоился мяч С. Босс Холли-Браунинга вынул из рук подающего номер восьмой и с огромным, совершенно излишним, усердием нанес удар. Мяч взвился далеко над лункой, упал на фартук на дальнем конце лужайки, молниеносно преодолев расстояние в три раза большее, чем требовалось.

– Не повезло, сэр.

– Да, далековато что-то. Иногда мне удаются такие удары, иногда нет.

– Вы в ауте, сэр. Мяч выбыл за пределы поля.

– Я знаю.

С. взял паттер[139] и вразвалку направился к своему мячу. Затем так же медленно склонился над ним и принялся изучать возможную траекторию, со сложным и прихотливым ходом которой он никогда не был в ладах. Выпрямился, примерился к мячу и с видом глубочайшей сосредоточенности несильно ударил. Мяч взвился над лужайкой, набрал скорость, закрутился, изменил направление и наконец упал не меньше чем в десяти футах от лунки.

– Фу, гадость! – возмутился С. – Сегодня определенно не мой день! Давайте теперь вы, Холли-Браунинг.

Майор подошел к своему мячу и согнулся над ним, намечая собственный путь к победе. Затем, быстро выработав стратегию, сделал шаг назад, взглянул на мячик – белый, новенький, сияющий, подобно гвоздике в зеленом поле травы, – прижал к телу локти, напряг запястья, уперся подбородком в грудь и отрывистым, почти неуловимым движением бросил мяч к лунке. Тот покатился, следуя всем неровностям лужайки, словно по своей воле скользя и запинаясь, на мгновение замер перед последним бугорком, качнулся и скатился по зеленому склону прямо в ямку. Раздался звонкий приятный стук, словно деревянная ложечка упала на деревянную столешницу.

– Боже милостивый, да вы сегодня играете, как морской разбойник, Холли-Браунинг. Должно быть, брали уроки последнее время?

– По правде сказать, я не прикасался к клюшке с июля прошлого года, – ответил майор.

Если С. и обратил внимание на дату начала гражданской войны в Испании, совпавшей по времени с бегством Лемонтова к американцам, то виду не подал. Склонился над мячом и выдал еще один, подобный предыдущему удар, направивший мяч на три фута дальше лунки.

– Черт! Мой подающий все твердит, что при ударе голову следует опускать, а я так и норовлю уставиться куда-то вверх. Что бы вы мне порекомендовали, Холли-Браунинг? В чем ваш секрет?

– Секрет только один – упорно играть и играть, сэр. Опыт – вот что важно в гольфе.

– Да, вы правы, должно быть. Между прочим, Джеймс, мне подумалось, что я должен вам сообщить кое о чем. Про наше дельце пошел нехороший шумок.

– Да?

– Ничего достойного внимания, разумеется. Происки МИ-пять. Они продолжают интересоваться этим делом. Я думал, что покончил с ними.

– Мне казалось, что они согласились с той формулировкой, которую мы придали этому случаю, сэр.

– Дело не в этом, старина. В конце концов, и их аналитики не могут залезть во внутренний мир Джулиана Рейнса. Но сэр Вернон мечет громы и молнии. Жуткий зануда.

Холли-Браунинг промолчал.

– Они излагают дело так, будто вы просто сводили личные счеты с Джулианом, забросив беднягу Флорри в Испанию в качестве мальчишки на побегушках.

– О, это значит непозволительно упрощать положение вещей, сэр, – заметил Холли-Браунинг, уязвленный вопиющей несправедливостью.

– Я знаю, Джеймс. Но кто они вообще такие, эти люди из службы безопасности, как не всего лишь упрощатели. Для них существует лишь черное и белое.

– Да, сэр.

– Но это не все. Я должен сказать вам, что и в нашем хозяйстве есть личности, которые считают, что Пятому отделу пора оставить борьбу с красными и переключиться на коричневых. Немцы, кажется, готовят грандиозное представление?