Испанские репортажи, 1931-1939 - [138]

Репортажи с заседаний конгресса Эренбург передавал в «Известия» ежедневно. Весной и летом 1937 года он много пишет в газету, добиваясь создания полной и глубокой картины испанских событий, что не всегда удавалось ему в корреспонденциях 1936 года. Многие статьи Эренбурга (наряду с выступлениями Кольцова) печатаются в испанских газетах; его имя хорошо знали руководители республики, наши военные советники, интербригадовцы. Не случайно одна из рот «Колонны 19 июля» называлась «Центурия Илья Эренбург».

18 июля 1937 года, в годовщину гражданской войны в Испании, «Известия» печатают статью Эренбурга «Испанский закал». 19 июля Эренбург высылает в Москву выправленные тексты своих статей для книги «Испанский закал. Апрель — июль 1937» и предисловие к ней. Тогда же у него окончательно сложился замысел прозы на материале испанских событий. Он пишет в редакцию «Знамени», резервируя место в ноябрьском номере для будущей книги, а 28 июля уезжает на юг Франции, в деревушку Tour de Faure. «Там было тихо, порой даже слишком тихо. Зеленели поля табака, и медленно сочилась река Лот. Я написал повесть об испанской войне; вернее назвать эту книгу записями о событиях и людях… Я мог оторваться на несколько месяцев от жизни военного корреспондента. Но уйти от войны я больше не мог»164. 3 сентября в «Известиях» появился первый отрывок из повести; в конце сентября работа над ней была закончена. Как и предполагал автор, повесть «Что человеку надо» была напечатана в одиннадцатом номере «Знамени».

Критика оценила актуальность книги, отметив в то же время дробность ее композиции, обилие и пестроту персонажей, затрудняющие чтение. Как и в «Письмах об Испании», в повести «Что человеку надо» свидетельства очевидца, остро схваченные детали, разрозненные куски, наметки будущих героев и тем, — в которых узнается почерк Эренбурга, — не воссоздают в должной мере трагической картины событий; повесть, скорее, напоминает страницы лирического дневника. Пройдут десятилетия, и Эренбург вернется к Испании тех лет, посвятив ей многие страницы своей книги «Люди, годы, жизнь».

Осень 1937 года писатель проводит во Франции. В резких, саркастических статьях он анализирует политику «невмешательства», толкающую Европу к мюнхенской сделке, к открытой агрессии Германии. После короткой поездки в район Теруэля Эренбург получил возможность приехать в Москву. «Есть в истории народа такие дни, которые нельзя понять даже по рассказам друзей, их нужно пережить»165, — написал он о том времени. В Москве писателя иногда приглашали выступить с рассказом об испанских событиях; за пять месяцев он написал всего четыре статьи — не работал, ожидая разрешения вернуться в Испанию.

«Ночью у себя в комнате я слушаю радиопередачу Барселоны, — писал Эренбург в «Известиях» 30 марта 1938 года. — За окном — девятый этаж — огни большого города, Москвы. Глухо доносится голос: «В секторе Фраги мы отбили атаку…» Против смерти борется сейчас не один испанский народ, за ним лучшие люди всего мира. Мы слышим здесь каждый выстрел в горах Арагона. Мы знаем, что миру грозит смерть — эта «новая культура» римских и берлинских разбойников. Против смерти — жизнь. Одна мысль: оборона, оборона, только оборона. Красноармейцы, стоя сейчас на рубежах страны, обороняют не только родину, они обороняют самое высшее благо — жизнь — не одну нашу — человечества».

Весной 1938 года в Москве вышла книга «Испанский закал»; в нее вошло тридцать статей, написанных в феврале — июле 1937 года. «За эти пять месяцев, — писал автор в предисловии, — Испания создала мощную армию, и теперь после потери Бильбао, будучи свидетелями отступления на севере, мы все же можем сказать, что проигранные битвы только эпизоды в истории освободительной борьбы испанского народа, которая должна завершиться победой». Утверждая это, Эренбург не обманывал ни себя, ни читателей. «Он стойко верил в победу. Он верил в нее вопреки очевидности, в самые тяжелые минуты, когда уныние охватывало сердца. Эту веру он черпал не в себе. Он находил ее в тех фактах, которые высматривал своим острым глазом и улавливал своим чутким слухом. Рассказы его о сокровенных чувствах и помыслах испанского народа утешают и сейчас»166, — писал А. Эйснер в 1957 году.

Вернувшись в Париж в мае 1938 года, Эренбург приступил к сбору материалов для сборника памяти Мате Залки; в начале июня он выехал в Испанию. «В пограничный испанский город Порт-Бу я приехал рано утром и попал сразу под бомбежку. Испания меня встретила кровью: на мостовой лежал убитый ребенок. Я уехал из Испании в дни боев за Теруэль, когда еще все верили в победу. Вернувшись полгода спустя, я увидел другую картину»167.

Прорвав в апреле 1938 года Арагонский фронт, франкисты вышли к Средиземному морю, разрезав республику на две части. Это в значительной степени предопределило исход испанской войны.

В Испании Эренбург немедленно включается в работу, он пишет в июне восемь статей, в июле — девять. Статьи 1938 года — безусловная вершина испанской публицистики Эренбурга. Написанные со всей силой его художественного темперамента, они органически сочетали в себе гнев и мужество, пафос и иронию, элементы очерка, репортажа и памфлета, документы. В этих статьях неповторимый голос художника-публициста обрел полную свободу дыхания, он звучит естественно и убедительно.