Испанские поэты XX века - [68]

)

Амарго. Я же сказал, нет.

Всадник. Парень, садись на круп!

Амарго. Я не устал.

Конь опять испуганно шарахается.

Всадник. Да что это за конь!

Амарго. Темень…

Пауза.

Всадник. Как я уж говорил тебе, в Малаге у меня три брата. Вот как надо торговать! Один только собор закупил две тысячи ножей, чтоб украсить алтари и увенчать колокольню. А на клинках написали имена кораблей. Рыбаки, что победнее, ночью ловят при свете, который отбрасывают лезвия.

Амарго. Красиво.

Всадник. Кто спорит!

Ночь густеет, как столетнее вино. Тяжелая змея южного неба открывает глава на восходе, н спящих заполняет неодолимое желание броситься с балкона в гибельную магию запахов и далей.

Амарго. Кажется, мы сбились с дороги.

Всадник (придерживая коня). Да?

Амарго. За разговором.

Всадник. Это не огни Гранады?

Амарго. Не знаю.

Всадник. Мир велик.

Амарго. Точно вымер.

Всадник. Твои слова.

Амарго. Такая вдруг тоска смертная!

Всадник. Это потому, что идешь. Что у тебя за дело?

Амарго. Дело?

Всадник. И если ты на своем месте, зачем остался на нем?

Амарго. Зачем?

Всадник. Я вот еду на коне и продаю ножи, а не делай я этого — что изменится?

Амарго. Что изменится?

Пауза.

Всадник. Добрались до Гранады.

Амарго. Разве?

Всадник. Смотри, как горят окна!

Амарго. Да, действительно…

Всадник. Уж теперь-то ты не откажешься подняться на круп.

Амарго. Погодите немного…

Всадник. Да поднимайся же! Поднимайся скорей! Надо поспеть прежде, чем рассветет… И бери этот нож. Дарю!

Амарго. А-аа-ай!

Двое на одной лошади спускаются в Гранаду. Горы в глубине порастают цикутой и крапивой.

ПЕСНЯ МАТЕРИ АМАРГО

Руки мои в жасмины

запеленали сына.

Лезвие золотое.

Август. Двадцать шестое.

Крест. И ступайте с миром.

Смуглым он был и сирым.

Душно, соседки, жарко —

где поминальная чарка?

Крест. И не смейте плакать.

Он на луне, мой Амарго.

Из книги «ПЕРВЫЕ ПЕСНИ» (1922) >{129} Перевод А. Гелескула

ЗАВОДИ

        Мирты.

(Глухой водоем.)

        Вяз.

(Отраженье в реке.)

        Ива.

(Глубокий затон.)

        Сердце.

(Роса на зрачке.)

ВАРИАЦИЯ

Лунная заводь реки

под крутизною размытой.

Сонный затон тишины

под отголоском-ракитой.

И водоем твоих губ,

под поцелуями скрытый.

ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ

      Ночь на пороге.

Над наковальнями мрака

гулкое лунное пламя.

      Ночь на пороге.

Сумрачный вяз обернулся

песней с немыми словами.

      Ночь на пороге.

Если тропинкою песни

ты проберешься к поляне…

      Ночь на пороге.

…ночью меня ты оплачешь

под четырьмя тополями.

Под тополями, подруга.

      Под тополями.

ПАЛИМПСЕСТЫ >{130}

I

Город

Сомкнулся лес столетний

над городком,

но сам тот лес столетний

растет на дне морском.

Посвистывают стрелы и там и тут.

И в зарослях кораллов охотники бредут.

Над новыми домами

гул сосен вековой

с небесной синевою,

стеклянной и кривой.

II

Коридор

Поутру из коридора

выходили два сеньора.

      (Небо

      молодое.

      Светло-золотое.)

…Два сеньора ходят мимо.

Были оба пилигримы.

      (Небо

      как горнило.

      Синие

      чернила.)

…Ходят, ходят — и ни слова.

Были оба птицеловы.

      (Небо

      стало старым.

      Сделалось

      янтарным.)

…Два сеньора ходят мерно.

Были оба…

      Все померкло.

III

Первая страница

Светись, вода!

Синее, синь!

Как ярок

апельсин!

Синее, синь!

Вода, светись!

Как много в небе

птиц!

Свет.

Синева.

Как зелена трава!

Небо.

Вода.

Как еще рожь

молода!

Из книги «ПЕСНИ» (1921–1924) >{131}

СХЕМАТИЧЕСКИЙ НОКТЮРН Перевод А. Гелескула

Мята, змея, полуночь.

Запах, шуршанье, тени.

Ветер, земля, сиротство.

(Лунные три ступени.)

КАРУСЕЛЬ Перевод Инны Тыняновой

      Праздничный день мчится

на колесах веселья,

вперед и назад вертится

на карусели.

      Синяя пасха.

Белый сочельник.

      Будние дни меняют

кожу, как змеи,

во праздники не поспевают,

не умеют.

      Праздники ведь, признаться,

очень стары,

любят в шелка одеваться

и в муары.

      Синяя пасха.

Белый сочельник.

      Мы карусель привяжем

меж звезд хрустальных:

это тюльпан, скажем,

из стран дальных.

      Пятнистые наши лошадки

на пантер похожи.

Как апельсины сладки —

луна в желтой коже!

      Завидуешь, Марко Поло^{132}?

На лошадках дети

умчатся в земли, которых

не знают на свете.

      Синяя пасха.

Белый сочельник.

ВЕСЫ Перевод А. Гелескула

День пролетает мимо.

Ночь непоколебима.

День умирает рано.

Ночь — за его крылами.

День посреди бурана.

Ночь перед зеркалами.

* * *

«Август…» Перевод А. Гелескула

Август.

Персики и цукаты

и в медовой росе покос

Входит солнце в янтарь заката,

словно косточка в абрикос.

И смеется тайком початок

смехом желтым, как летний зной.

Снова август.

И детям сладок

смуглый хлеб со спелой луной.

НОКТЮРНЫ ИЗ ОКНА Перевод А. Гелескула

I

Лунная вершина,

ветер по долинам.

(К ней тянусь я взглядом

медленным и длинным.)

Лунная дорожка,

ветер над луною.

(Мимолетный взгляд мой

уронил на дно я.)

Голоса двух женщин.

И воздушной бездной

от луны озерной

я иду к небесной.

II

В окно постучала полночь,

и стук ее был беззвучен.

На смуглой руке блестели

браслеты речных излучин.

Рекою душа играла

под синей ночною кровлей.

А время на циферблатах

уже истекало кровью.

III

Открою ли окна,

вгляжусь в очертанья —

и лезвие бриза

скользнет по гортани.

С его гильотины

покатятся разом

слепые надежды

обрубком безглазым.

И миг остановится,

горький, как цедра,

над креповой кистью

расцветшего ветра.

IV

Возле пруда, где вишня

к самой воде клонится,