Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг. - [73]

Таким образом, когда доходы от alcabala снизились, повысились доходы от servicios. За время царствования Карла, в течение которого цены выросли вдвое, номинальные доходы от servicios увеличились почти вчетверо. Если servicios, составлявшие около 400 000 дукатов в год, помогли императору компенсировать потери из-за вынужденного принятия encabezamiento и, следовательно, означали для него не более чем частичную замену одного источника дохода на другой, то для кастильского общества и кастильской экономики результат был очень существенным. Хотя alcabala имела много недостатков, она обладала огромным преимуществом, поскольку была универсальным налогом, который платили представители всех социальных слоев (за исключением только духовенства, и то при определенных обстоятельствах) и который начислялся на все, что продавалось и покупалось. С другой стороны, servicios, как правило, выплачивались только одной частью общества – pecheros (налогоплательщиками), в то время как все, кто пользовался дворянскими привилегиями, освобождались от этого. К сожалению, цифры численности налогоплательщиков и идальго в Кастилии Карла V крайне недостоверны. Приблизительные подсчеты дают 781 582 налогоплательщика и 108 358 идальго. Это означает, что примерно 13 процентов населения освобождались от уплаты servicios. На практике деление населения на разные социальные группы очень сильно варьировалось от провинции к провинции. Например, в провинции Леон количество налогоплательщиков и идальго было одинаковым, в Бургосе идальго составляли четверть населения, в Вальядолиде – одну восьмую, и чем дальше к югу, тем меньше было число идальго. В результате сфера действия servicios сильно разнилась как географически, так и социально, но в целом бремя налогообложения ложилось на плечи тех, кто меньше всего мог его нести. Более того, procuradores, проголосовавшие за этот налог, в основном были выходцами из узких кругов муниципальной олигархии, большая часть которой уже пользовалась или в скором времени должна была получить привилегии идальго, и, как следствие, они не испытывали особых угрызений совести по поводу принятия налога, который сами платить не собирались.

Таким образом, увеличение доли servicios имело очень важный социальный эффект, поскольку расширяло разрыв между не подлежащими налогообложению богатыми и перегруженными поборами бедными и в то же время подталкивало богатых купцов и промышленников оставлять свои предприятия и покупать привилегии идальго, чтобы избавиться от налогового бремени. Стремясь ввести более справедливую систему, позволявшую ему добраться до денег богачей, император на сессии кортесов 1538 года попытался ввести налог на продукты питания, известный как sisa, который платили бы все его подданные независимо от социального положения и который приносил бы ему 800 000 дукатов в год. На эту сессию помимо представителей восемнадцати городов Карл собрал двадцать пять архиепископов и епископов и девяносто пять представителей аристократии, чтобы они посоветовали ему, как справиться с чрезвычайной ситуацией в области финансов. Класс аристократов, чья поддержка была необходима для введения sisa, ожесточенно сопротивлялся принятию нового налога, который нарушал традиционную привилегию, исключавшую его из числа налогоплательщиков. Граф Бонавенте, выступавший от лица этого класса, уже чувствовавшего себя задетым императором, поскольку тот взял за правило назначать на высокие гражданские и церковные посты людей низкого происхождения, сказал: «Реальная необходимость состоит в том, чтобы защитить наши свободы и восстановить те, которые мы потеряли, а не отказываться от тех, что у нас еще остались». В конце концов, сила сопротивления заставила императора капитулировать, и procuradores ответили на его призывы о помощи возвращением к традиционному способу сбора денег, проголосовав за внеочередной servicio.

Таким образом, результатом сессии кортесов 1538 года стало сохранение привилегий, но цена этой победы в конечном итоге оказалась невероятно высокой. Освобождение знати и идальго от уплаты налогов было сохранено ценой уничтожения последних надежд на конституционность управления Кастилией. С 1538 года знать и духовенство перестали приглашать на сессии кортесов Кастилии, где представителям городов приходилось в одиночку сражаться в заранее проигранной битве против постоянно растущих требований короны. Хотя кортесы продолжали жаловаться и протестовать, они упустили свою последнюю возможность поставить предоставление субсидий в зависимость от удовлетворения их жалоб, и в будущем корона почти всегда могла игнорировать жалобы, способные посягать на ее прерогативы. В то же время отказ кортесов повысить размер encabezamientos или ввести какие-то новые налоги типа sisa заставил корону искать альтернативные источники дохода, неподконтрольные парламенту, и это, естественно, снижало влияние кортесов в той единственной сфере, где они еще имели определенную власть, – в сфере финансов. Если кастильские кортесы превратились теперь в некое подобие печати, которую ставили на заранее подготовленные документы, то причину следует искать прежде всего в эгоизме и недальновидности знати и городов, отказавшихся от последнего шанса наложить вето на политику Карла.