Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг. - [70]

Интерпретация подобного рода дает объяснение росту промышленности в Кастилии начала XVI века и ее последующей стагнации, которое отличается от объяснения, предложенного профессором Гамильтоном. По мнению Гамильтона, основной стимул промышленного развития следует искать в отставании оплаты труда от цен на продукцию. В начале века цены росли быстрее, чем оплата труда, и это давало кастильским производителям преимущество перед их зарубежными конкурентами. Соответственно, когда оплата догнала цены, это преимущество исчезло и промышленное развитие остановилось. Но в действительности у нас слишком мало информации об оплате труда в Кастилии XVI века, чтобы подтвердить эту или какую-то другую гипотезу о соотношении цен и оплаты труда. Резкий рост цен на продукты питания предполагает, что первыми жертвами революции цен стали наемные работники, и качество их жизни ухудшилось на достаточно большой период времени. Однако утверждение, что главными бенефициарами роста цен были промышленники (которые очень быстро могли столкнуться с ростом цен на сырье и на прокорм своих работников), достаточно спорно. В то же время землевладельцы оказались в выигрышном положении, поскольку могли повысить арендную плату.

Возможно, вместо объяснения Гамильтона, основанного на соотношении цен и оплаты труда, следует рассуждать в терминах возможностей по расширению рынка, ставших первоначальным стимулом экономического развития Кастилии, но затем столкнувшихся с рядом трудностей (недостаточные объемы выпуска сельскохозяйственной и промышленной продукции и неконкурентные цены), которые страна не смогла преодолеть. Причины этого провала по-прежнему нуждаются в подробном анализе. Но будет разумно принять во внимание тот факт, что в середине века Кастилия оказалась перед лицом беспрецедентно сложных проблем, и если это толкнуло кастильцев на неверный путь, то отчасти потому, что у них не было предшествующего опыта, на который они могли бы опереться.

Однако признание сложности этих проблем не должно препятствовать рассмотрению личных качеств людей, которым пришлось с ними бороться, и продемонстрированной ими степени умения и решимости. Прежде всего это сами предприниматели. Многие из купцов и бизнесменов Испании XVI века были иностранцами. Так, в экономической жизни Южной Испании доминировали генуэзцы, обосновавшиеся там со времени Reconquista. И все же, несмотря на значительный контингент иностранных купцов и общепринятое мнение, что испанцы не слишком хотели заниматься бизнесом, мы получаем все больше информации, подтверждающей важную роль, которую играли в экономической жизни Кастилии ее уроженцы. В особенности это справедливо для первой части XVI века.

Возможно, что в царствование Карла V генуэзцы действительно преобладали на юге страны, но в городах Северной Кастилии сложился активный класс местных купцов и финансистов. Об этом много говорит венецианец Андреа Навагеро, побывавший в Бургосе в период 1524–1526 годов во время своего путешествия по полуострову: «Это очень многолюдный город, где можно встретить ремесленников самого разного рода. Здесь проживает несколько благородных сеньоров и знатных людей, обитающих в красивых дворцах, например коннетабль Кастилии граф Салинас. Но большая часть жителей – это богатые купцы, которые путешествуют по делам торговли не только по всей Испании, но и по всему свету. У них очень хорошие дома, живут они с большим комфортом, и это самые обходительные люди из всех, кого я встречал в Испании». Бургос действительно был городом купеческих династий, таких как Малуэнда, Саламанка и Миранда, имевших партнеров в других городах Северной Кастилии, включая самое известное семейство Руис из Медина-дель-Кампо.

Многие из этих семей являлись участниками крупных предприятий. Сделав себе состояние на торговле шерстью, они расширили сферу своей деятельности на другие коммерческие и финансовые сферы, включая кредитные операции для Карла V. У них были свои представители в банкирских домах Севильи, принадлежавших таким уроженцам этого города, как Эспиноса, вероятно, выходец из семьи конверсо, изначально приехавшей из Медина-де-Риосеко. Нет никаких оснований считать, что эти кастильские бизнесмены в своих коммерческих и финансовых навыках уступали своим коллегам из других стран Европы. Широко распространенное участие кастильцев в коммерческих сделках за пределами Испании предполагает, что испанские купцы ни в коей мере не страдали местечковой ограниченностью, а Симон Руис вообще может считаться воплощением классического делового человека XVI века.

Неизвестно, насколько эти люди были заинтересованы в предприятиях, связанных с производством, но они как минимум не упускали случая воспользоваться коммерческими и финансовыми возможностями, возникавшими в связи с растущим благосостоянием страны в начале XVI века. Действительно, нет никаких признаков того, что кастильцы XVI века от природы не годились для занятия бизнесом, и если второе или третье поколение купеческих династий предпочитало конторской скуке существование в атмосфере аристократических удовольствий, то это лишь подчеркивает их сходство с коллегами из других мест Европы. Таким образом, все указывает, что в начале XVI века имелись все предпосылки для развития в Кастилии динамичного «капиталистического» элемента, который – как его эквивалент в Англии и Голландии – мог бы постепенно привнести в общество какие-то свои идеалы и ценности. Тот факт, что эти предпосылки не реализовались, предполагает наличие каких-то неблагоприятных обстоятельств, оказавшихся слишком важными, и то, что предприимчивость северокастильской bourgeoisie не смогла преодолеть ухудшение экономического положения и социального климата в стране.