Испания - [16]

— But don’t speak your native language, — предупредила меня староста, — otherwise you bring sweet. So what is your native language?[16]

— Russian, — улыбнулась я, — we are from Russia[17].

— A! — обрадовалась девушка, сверилась со списком и спросила: — Maria and?..[18]

— Marina! — помогла я ей.

— Marina… — протянула девушка, нахмурилась, что-то вспоминая, а потом обратилась к Марине: — I remember you…[19]

Но было поздно. Марина, заскучав во время нашего разговора, отошла в сторонку и нашла себе новую жертву — худенького темноволосого паренька в жёлтой футболке. Похоже, он вспомнил Марину, как и моя староста, потому что принялся болтать с ней. Она отвечала кокетливо, без конца позванивая браслетами.

— Marina! — позвала девушка-староста, но та даже не повернула голову.

Парень развёл перед Мариной руки, демонстрируя что-то большое, вроде рыбы, которую он поймал на рыбалке, Марина с хохотом сдвинула его руки, мол, не завирайся, поменьше была рыба, а он опять раздвинул и даже нахмурился. Снова смех и звон браслетов.

— Yes, I remember you! — закатив глаза, повторила староста, а потом гаркнула парню: — Manuel!

Тот вздрогнул, посмотрел на старосту.

— ¿Que pasa, Trini?[20]

— ¡Acompaña de esta chica en la aula siete![21] — велела она.

— And me?[22] — заволновалась я.

Про меня-то не забыли?

— You go to the other classroom, — улыбнулась Трини и, сверившись с листком, добавила: — Number five. First you’ll have a test and than a grammar lesson with Rosita[23].

И, неправильно истолковав моё изумление, поспешила объяснить:

— Sorry, but otherwise you’ll talk too much Russian to Marina. That’s not good. Not good for you. Too much sweets. So don’t be upset![24]

Upset?! Да я готова была задушить в объятиях славную Трини! И на всех пара́х помчаться в пятую аудиторию.

Вот уж никогда в жизни не думала, что буду так рада предстоящему тесту и уроку грамматики!

Глава 8 Огородница Росита

Миляга Трини привела меня в небольшую, но светлую и прохладную аудиторию. Окна были плотно закрыты, слышалось негромкое гудение кондиционера. Народ потихоньку собирался. На меня бросали любопытные взгляды, и я поспешно отвернулась, сделав вид, что внимательно рассматриваю обстановку.

Столы расставлены буквой П — так же, как у нас в школе. В смысле, в том классе, где преподаёт испанский Беатрис. Учительский стол при этом находится в центре, как бы в основании буквы П, и педагогу хорошо всех видно. Помню, наши учителя страшно возмутились, когда Беатрис попросила переставить столы. «Что она себе позволяет, она даже не штатный педагог! Мы учиться собрались или свадьбу играть?» Но заниматься, рассевшись именно так, и правда было удобно.

Я устроилась за одним из столов и задумалась о том, как всё-таки меняется отношение к обучению, если ты сам выбираешь то, что хочешь изучать, а не зубришь для галочки, для оценки. Это похоже на то, как будто тебя кормили насильно одной и той же едой и удивлялись отсутствию аппетита, а потом подвели к холодильнику, распахнули дверцу и предложили: «Выбирай что хочешь!» При мысли о полке с едой в холодильнике в животе забурчало. Два мандарина на завтрак — это маловато. Если бы тут была моя мама, то обязательно сказала бы: «А я предупреждала!»

Живот снова деликатно напомнил о себе, и я смущённо огляделась: не слышит ли кто? Рядом со мной раскладывали тетрадки две рыжие веснушчатые девушки. Они переговаривались на каком-то славянском языке, но я не поняла, на каком именно. За ними расселась целая толпа американцев. Мальчишки были очень тепло одеты — в клетчатых рубашках, джинсах и грубых жёлтых ботинках. А полноватая девушка, которая, кажется, приходилась одному из ребят сестрой, наоборот, была в очень короткой юбке и в топике с низким вырезом. «Везёт, совсем без комплексов», — позавидовала я.

А народ всё прибывал. Наконец вошла темноволосая барышня, которая так громко и весело со всеми поздоровалась, что сразу стало понятно: учительница.

Хотя по одежде — в жизни не догадаешься. На ней обтягивающие спортивные шорты до колена и огромная мужская футболка тёмно-фиолетового цвета. Пышные волосы подобраны ободком и заколками, но всё равно лезут в уши и глаза, а она только весело сдувает их со лба. На плече — огромный тёмно-зелёный рюкзак, который она бросила под учительский стол, да ещё и ногой пнула, чтобы не торчал. Ей бы лопату и пару садовых перчаток — вылитая дачница. Даже имя подходящее — Росита, то есть Розочка. Совсем как няня Даны. Та, к слову, тоже обожает шорты-велосипедки.

Росита рассадила всех по местам и устроила быстрый опрос, кто откуда приехал. Мои рыжие соседки оказались из Варшавы, а американцы принялись сыпать такими названиями штатов, что я даже и не запомнила, кто откуда. Говорить по-английски Росита запретила, тоже упомянув правило о конфетах. Наверное, потому что для американцев это родной язык, да и всем остальным было проще перейти на английский, чем на испанский.

Потом учительница раздала листочки с тестами. У меня от волнения дрожали руки, но когда я увидела задания, то успокоилась. Во-первых, всё было сформулировано так, как в тестах у Беатрис. Я порадовалась, что она научила нас грамматическим терминам. А во-вторых, задания легко распадались на две группы: то, с чем я точно легко справлюсь, и то, что мне явно не под силу, думай я хоть три года. Я без проблем управилась с грамматической частью. А вот читаю я, конечно, по-испански мало, да и где взять книги на этом языке в Москве? Беатрис нам только распечатывала разные тексты из журналов, плюс я иногда покупала адаптированные книги. Но это не то… И вторая часть теста, которая как раз проверяла начитанность («Подбери синоним, антоним», «Каких современных испанских авторов ты знаешь»), явно была мне недоступна. Я наобум написала несколько фраз. Этому меня мама давно научила. «Ни в каких тестах не оставляй пустыми строчки. Пиши хоть что-то! Вдруг угадаешь?» Надежды было мало, так что я пообещала себе обязательно разыскать книжный магазин и набрать с собой в Москву как можно больше творений (сколько влезет в чемодан) «современных испанских авторов».