Испанец. Священные земли Инков - [102]

– Мы поможем тебе сбежать!

Андалузец грустно улыбнулся.

– Как? С двумя сосунками на закорках? – он мотнул головой. – Это тоже не выход. Мы бы не смогли убежать все вместе, а в одиночку мне не хочется… Куда бы я отправился? К Писарро? Он бы начал меня расспрашивать, и стоит ему пронюхать про это место, он его обнаружит, даже если ему придется перевернуть каждый камень в этой стране.

– Почему золото так важно для твоих земляков? – поинтересовалась Шунгу Синчи. – Вот так гоняться за ним кажется мне ребячеством.

– В моей стране золота очень мало, и оно превратилось в символ богатства и власти. У кого есть золото, у того есть все.

– Мать мне рассказывала, что там, в восточных сельвах, есть такой край, в котором нет камней, – сказала Найка. – Только реки, деревья и топкая почва, и для тамошних ауков камень тоже символ богатства и власти… Вы что, такие же первобытные, как и они?

– Вполне возможно… – согласился он. – Хотя должен признаться, я столько всего повидал, что не в состоянии решить, что примитивно, а что цивилизованно. Иногда у меня возникает впечатление, что я прибыл из мира дикарей, а иногда – что дикари это вы, хотя решение этого вопроса возьмет на себя история: проигравший окажется дикарем, победивший – цивилизованным. Так оно всегда и происходит…

Оно и правда начало происходить – спустя несколько недель, когда шестнадцатого июля тысяча пятьсот тридцать третьего года Франсиско Писарро, рыцарь христианства и императора Карла, приказал казнить на треугольной площади Кахамарки язычника Инку Атауальпу, хотя тот уже передал большую часть золота, которое потребовали в качестве выкупа.

Атауальпу обвинили в узурпации трона и убийстве своего брата Уаскара.

Никто не пожелал даже упомянуть о том, что Писарро мог договориться об освобождении Уаскара и получить в три раза больше золота, чем предложил Атауальпа, и не сказал, что он втайне заключил союз с генералом Каликучимой, который в решающий момент подверг Инку пыткам и съел его живьем.

Своим трехсторонним маневром эстремадурский свинопас избавился разом от трех неприятелей, поскольку когда ему представилась возможность, он приказал сжечь Каликучиму, обвинив его в новом предательстве.

Таким образом, путь на Куско, к «пупу Земли», был свободен, и если этому никто не помешает, то завоевание страны превратится в триумфальное шествие. Ведь если выбить краеугольный камень из величественного социального здания инков, оно обрушится, причем даже без грохота: просто растворится в воздухе, словно это была не цивилизация, старательно создаваемая в течение долгого времени, а оптический обман или мираж, и в действительности ее никогда и не было.

Империя Тауантинсуйю – самая обширная, богатая и технократическая империя своего времени – словно захотела в одночасье перейти от наивысшего расцвета к полному развалу, чему способствовала полная неподвижность ее структуры в виде перевернутой пирамиды, в которой все опиралось на хрупкую вершину высшей власти.

Пять миллионов активных инков обратились в каменных истуканов: они видели проходившую мимо жалкую шайку оборванных грабителей – и даже глазом не моргнули, а некоторые – вообще бросились в ноги пришельцам, чтобы поклониться, словно это были не насильники и разбойники, а настоящие боги, явившиеся их освободить.

А от чего освободить-то?

Вероятно, от четырехсотлетнего рабства под гнетом власти, лишившей их даже самых элементарных условий человеческого существования; лишь немногим привилегированным удавалось его поддерживать.

Были ли пришедшие хуже ушедших?

Стал бы Франсиско Писарро убивать своего единокровного брата?

Те, кто не принадлежали к абсолютно закрытой королевской касте, наблюдали за приходом захватчиков со скептическим безразличием людей, раз и навсегда усвоивших, что тому, у кого ничего нет, нечего терять, но другие, кому на самом деле было что терять, изо всех сил искали способ удержать от разрушения старое здание, и Тиси Пума, Верховный жрец Секретного города, спешно отправившись в Куско, встретился там тайком один на один с совсем юным Манко Капаком, первенцем покойного Уаскара.

Он бросился к ногам своего внучатого племянника и молча подал ему красную кисть – знак отличия Инков, детей Солнца.

– Что ты хочешь, чтобы я с ней сделал? – холодно поинтересовался тот.

– Стань Инкой, согласно решению Большого совета «Старого гнезда кондора». И с этого момента ты будешь нашим повелителем.

– Чтобы меня сожрали, как моего отца, или удавили, как моего дядю?.. Что, кроме куска материи, ты мне предлагаешь, чтобы противостоять чужеземным солдатам? Слова?

– И армию в миллион человек. Весь народ пойдет за тобой в сражение.

– А что я понимаю в сражениях?.. Где мои генералы? Мой отец был разбит на Апуримаке, а все его сторонники убиты. Кого я призову на помощь?.. Кискиса и Руминьяуи, которые меня ненавидят за то, что я сын своего отца? Я бы скорее добровольно заточил себя в санкай, чем вручил свои армии этой паре предателей…

– Наверняка найдется кто-то еще.

– Кто? – Юный Манко Капак уже успел усвоить уроки Истории и, судя по всему, не был настроен дать себя соблазнить пустыми посулами. – Кто? – повторил он чуть ли не с вызовом. – Даже со стариком Атоксом я бы не решился противостоять чудовищным «трубам громов» или хрипящим зверюгам этих демонов, только ведь и бедный Лис уже мертв… – Он властным жестом приказал ему подняться с пола и в завершение сказал: – Приведи ко мне того, кто способен противостоять виракочам, и тогда, обещаю, я возьму эту кисть, стану Инкой и сражусь с Писарро. В противном случае, если увижу, что не могу его победить, перейду на его сторону.