Испанец. Священные земли Инков - [101]

– Куда?

– Туда, где я смогу спокойно жить со своей семьей. Договор был такой: если я помогу вам освободить Уаскара, ты предоставишь мне место, чтобы жить там вместе с Найкой и Шунгу Синчи.

– Уаскар умер, а страна находится в руках Каликучимы, Кискиса или нескольких виракочей, к которым мы никак не можем позволить тебе присоединиться. Ты расскажешь им об этом месте, и они не успокоятся, пока его не найдут.

– Я никогда бы не выдал им секрета, и тебе это известно.

– Пожалуй, что так, – согласился Тито Амаури. – Но я никогда не смогу быть до конца уверен… – Он сидел на небольшом табурете и выглядел крайне усталым. – За это время я научился тебя ценить и доверять тебе… – добавил он. – Но только в личном плане. Официально, как наместник «Старого гнезда кондора», я обязан всячески заботиться о безопасности города и скорее разрежу тебя на куски, чем подвергну его малейшей опасности. Пока в стране будут находиться испанцы, я тебя отсюда не выпущу.

– Писарро никогда не уйдет.

– Когда у него будет золото, которое он ищет, он это сделает.

– Ошибаешься. Его лично золото не интересует. Это всего лишь средство заплатить своим людям и ублажить императора, чтобы тот предоставил ему свободу действий. Его интересует власть, и, зная, что он вот-вот завладеет Империей, он ни на шаг не отступит, даже мертвый. Войдет в Куско или сложит голову по пути к нему.

– В этом случае ты никогда отсюда не выйдешь.

– Значит, я должен считать себя пленником?

– Все мы в настоящее время пленники… – загадочно ответил инка. – Ты – в этих стенах, мы – в этом городе, который уже никогда не сможем покинуть; Атауальпа – в руках Писарро, а Писарро одержим стремлением к власти, которое не позволяет ему покинуть страну, не являющуюся его страной… – Он с грустью посмотрел на него и вдруг с интересом спросил: – А что толкает такого человека, как он, пересечь океаны, чтобы найти смерть вдали от родины?

– Там он пас свиней.

Инка долго думал, а затем смущенно покачал головой:

– В этом-то, несомненно, и заключается разница: никто из наших пастухов не стремился бы ни к чему другому, кроме как пасти скот. Завоевывать империи позволительно только королям. Каждый знает свое место в жизни и никогда его не покидает.

Вновь оставшись в одиночестве и опять глядя на дождь, который, казалось, задумал завладеть Землей, Алонсо де Молина прокрутил в памяти свой разговор с Тито Амаури и пришел к выводу, что тот знает – как и все в городе, – что древнее предсказание о двенадцати Инках скоро исполнится и наступит конец жизненного уклада, существовавшего четыре столетия.

Люди, которые в течение четырехсот лет противостояли чудовищному рельефу, агрессивному климату, сотням разрушительных землетрясений и десяткам диких враждебных племен, тем не менее не нашли способа справиться с горсткой авантюристов – рвачей, каких свет не видывал, – и в результате одно из самых совершенных общественных устройств должно было вот-вот рухнуть по вине самой что ни наесть неорганизованной шайки, которую можно себе представить.

Он опять припомнил ту сцену, когда голодный и побитый жизнью старик в продавленном шлеме размахивал ржавым мечом, умоляя дюжину оборванных бродяг встать вслед за ним по другую сторону тонкой линии, которую прочертил на песке, – и пришел к заключению, что насмешки судьбы намного превосходят самое абсурдное чувство юмора людей и что, если кто-то когда-то написал книгу о будущем, он был безумцем.

Ребенок Шунгу Синчи родился первым.

Найка родила спустя неделю, и на свет появился еще один ребенок, который был меньше и слабее, но с более светлой кожей и своими чертами слегка похож на отца.

Тот получил известия, пребывая в своем заключении, и с нетерпением ждал, когда обе жены придут показать ему младенцев, которые вначале показались ему двумя волосатыми обезьянками; оба были заняты исключительно тем, что отчаянно искали материнскую грудь.

– Они тебе нравятся?

– Я ожидал другого.

– В каком смысле?

– Не знаю, потому что я никогда не видел таких крохотных детей, хотя предполагаю, что со временем они станут привлекательнее… Как их зовут?

– У них пока нет имени, – сказала Найка. – Не будет до тех пор, пока мы не узнаем их получше. Моего мы пока зовем Пуньюйсики, что значит «соня», а ребенка Шунгу Синчи – Уакайсики, что значит «плакса».

– Пуньюйсики и Уакайсики… – повторил испанец. – Язык сломаешь… – Он с обреченным видом показал рукой вокруг. – По крайней мере, времени у меня здесь хоть отбавляй, успею выучить.

– И до каких пор тебя будут держать в заточении?

– Трудный вопрос!.. – ответил он, пожимая плечами. – Судя по тому, как все складывается, мне, скорее всего, не позволят выйти отсюда живым… – Он рассеянно погладил по подбородку одного из младенцев. – И я это понимаю… – кротко заметил он. – Тито Амаури неплохой человек, но на его месте я бы как можно скорее избавился бы от такого тяжелого груза, как тот, который я сейчас собой представляю.

– Мой отец не позволит, чтобы тебе причинили вред.

– Твой отец – всего лишь один из членов Совета, и ему придется подчиниться общей воле… – Он нежно потрепал обеих по руке. – И если мне могут предложить только провести остаток жизни в этих стенах, то я предпочитаю, чтобы со мной покончили как можно скорее. Я знаю, что родился, чтобы умереть, а не для того, чтобы меня держали в клетке.