Ислам от монаха Багиры - [6]

Слушая профессора Баума, Абдулла подумал: "Говорит, словно пишет научную статью. Решение существующей проблемы… Забавный старик".

А забавный старик, тем временем, продолжал свой академический монолог, нисколько не сбавляя темпов речи:

— Обнаружив такую гору малоизученных текстов, привезенных одним востоковедом еще в позапрошлом веке из Сирии, я был несказанно счастлив. В последний раз к этим рукописям притрагивались лет сто пятьдесят назад, если не больше, — поймав увлеченный взгляд Абдуллы, профессор покраснел. — Простите, я отвлекаюсь.

В ответ Абдулла преданно закивал головой: "Что Вы, Илья Александрович! Продолжайте, пожалуйста! Очень интересно!".

— Так вот, среди многочисленных рукописных книг, находившихся в десятилетиями не открывавшихся шкафах, мое внимание привлекла рукопись, представлявшая собой список Корана с сохранившимся титульным листом. Текст этот был написан почерком хиджази на пергамене. Рукопись имела вертикальный формат. По этим, а также ряду других признаков, касающихся, в частности, манеры написания некоторых букв, я решил, что передо мной список Корана восьмого-девятого века. Я сделал такой вывод, поскольку имел дело с другими рукописями, относящимися примерно к этому же временному периоду. По целому ряду внешних признаков обнаруженный мною список напоминал знаменитую рукопись, хранящуюся сейчас в Духовном управлении мусульман в Ташкенте. Более точной датировки я не мог дать, поскольку даже высокоточная техника в такой ситуации может ошибаться в датировке на целых сто лет. Не мне Вам объяснять важность подобной находки. В настоящее время в мире самые ранние копии Священной Книги относятся к первой половине восьмого века. Одна копия датируется примерно 712–713 годами, а две другие — 720 или 725 годом. Но данные тексты содержат лишь незначительные фрагменты, а тут передо мной лежал полный список Корана, составленный, быть может, примерно в те же годы.

Как известно, в течение двадцати лет после смерти Мухаммада его сподвижниками было подготовлено, по меньшей мере, пять версий текста Священной Книги. Редакция комиссии Зайда бин Сабита как раз и опиралась на одну из этих версий. Остальные же варианты текста Священной Книги были по приказу халифа уничтожены. После утверждения усмановой редакции между рукописями продолжали сохраняться некоторые различия. Это так называемые кира'ат (чтения). Данные различия объясняются тем, что изначально текст Корана писался без огласовок, названия сур присутствовали не во всех текстах. Первые мусульмане не добавляли к тексту Корана никаких пометок и обозначений, считая себя не вправе видоизменять слово Аллаха. Кроме того, в ранних рукописях Корана не существовало разделителей айатов. Поэтому эти и некоторые другие особенности позволяли сосуществовать нескольким вариантам чтения Священной Книги. В конечном итоге, было утверждено семь канонических вариантов чтения Корана. Все же остальные кира'ат подверглись опале. Какой вариант чтения был передо мной, мне как раз и предстояло определить.

Ничего не соображая от счастья в предвкушении предстоявших открытий, я аккуратно убрал рукопись в шкаф и пошел в буфет пить кофе. (Я всегда, когда нервничаю, пью кофе). Мне нужно было собраться с мыслями. Немного успокоившись, я вернулся в зал. Теперь я обратился к самому содержанию текста. Находившийся у меня в руках список значительно отличался от привычного для нас текста Священной Книги не только числом и порядком расположения откровений, но и отдельными словами и выражениями. Я не поверил своим глазам! Передо мной была рукопись, отличная от усмановой редакции! В рукописи было 118 сур, а некоторые айаты иначе как сенсационными, — Вы уж простите меня, Абдулла Петрович, за такую терминологию, — не назовешь. Например, в тексте рукописи содержались слова, недвусмысленно утверждающие права 'Али на власть в умме после смерти Пророка.[10]

При этих словах Абдулла недовольно зашевелился на своем продавленном стуле.

— Но все это было детским лепетом по сравнению с айатом, который я обнаружил во второй суре, — взволнованно продолжал профессор, не замечая охватившей Абдуллу тревоги. — Айат этот в переводе с арабского звучал так: "…Многие из этих откровений, переданных мне Багирой". Это тот самый Багира, с которым, по преданию, еще до получения откровений встречался Мухаммад в Сирии! Вы понимаете, что одной этой фразы достаточно, чтобы по-новому взглянуть не только на историю создания текста Корана, но и на историю происхождения ислама в целом! — подпрыгнув в кресле, вскричал Баум.

Последние слова, произнесенные профессором, были слишком серьезны, чтобы Абдулла и дальше продолжал отвлеченно слушать историю рукописи. Вскочив со стула, Абдулла сделал несколько шагов по комнате. Баум замолчал, сам испугавшись категоричности и максимализма своей последней реплики. Наконец, перестав перемещаться, Абдулла подошел к профессору.

— Уважаемый Илья Александрович! Извините, что я все-таки Вас прерываю. Я с большим уважением отношусь к Вам и Вашей научной деятельности, но когда затрагиваются ТАКИЕ темы, я не могу молчать. Я прошу Вас как можно скорее объяснить, чем я могу Вам помочь, — сказав это, Абдулла почувствовал себя так скверно, как только может чувствовать себя человек, поднявший руку на святыню, которой многие годы поклонялся. Схватившись за голову, он упал в кресло, стоявшее в другом углу комнаты у двери, и закрыл лицо руками.