«Ислам, имеющий мирную и добрую сущность». Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма - [65]

В идеологии обоих муфтиятов было немало схожего. Общими для них были критика «нетрадиционных» исламских групп Крыма, осуждение ситуации разобщенности крымских мусульман, их разделения на последователей разных течений. Исследование, проведенное автором этих строк в 2012 г., показало довольно много точек соприкосновения между ними в этом вопросе, как на уровне лидеров, так и на уровне рядовых сторонников обеих организаций. Как отметил в интервью один из руководителей ДУМК: «Наверное, в стомиллионном государстве нет столько сект, сколько у нас имеется в Крыму»^[633]. Вторил ему и лидер ДЦМК: «В Крым стали приезжать миссионеры из разных стран, которые стали давать свою идеологию – это представители ваххабизма, „Хизб ут-Тахрир“ и так называемые братья-мусульмане… И эти люди воспользовались моментом и дали свою чуждую идеологию, которая противоречит религии ислам, обычаям крымских татар… Пророк, мир Ему, нас учил, что если видите нарушение, исправьте это, и мы стараемся исправлять…»^[634].

Представители обоих муфтиятов указывали несколько причин распространения «нетрадиционных» течений в Крыму. Первая – это религиозная неграмотность народа, связанная главным образом с годами жизни в государстве, где были репрессии против имамов и имевших религиозное образование людей. Вторая причина – «происки» недобросовестных миссионеров из‐за рубежа, которые, воспользовавшись наивностью крымских татар, распространяли свои учения.

Для дискурса сторонников духовных управлений было характерно четкое противопоставление по принципу «МЫ и ОНИ». «МЫ» – это продолжатели традиций предков, носители крымскотатарского языка и культуры. «ОНИ» – сторонники чуждых традиций, равнодушные ко всему национальному. «Когда мы говорим одно, а они говорят другое, о единстве говорить сложно. Мы говорим, чтобы разговаривали на татарском языке, а они отвечают, что татарский язык – национальный, а язык межнационального общения – это русский. Они даже хотят требовать, чтобы хутбу читали на русском языке. Это раскол, это очень плохо», – заявил тогда представитель ДУМК^[635]. Сторонник ДЦМК рассуждал в том же духе: «В наше время появилось много заблуждений, которые культивируют нелюбовь к мусульманам, традициям мусульман, они прививают молодежи эти убеждения, что традиции – это не хорошо и т. д. А молодежь, не зная традиций своих предков, следует за ними, потому что люди им все очень красиво описывают и рассказывают те вещи, которые нравятся этой молодежи»^[636].

Будучи официальными институтами ислама в Крыму, а значит, наделенными определенным статусом и авторитетом, обе религиозные организации критиковали «чуждые» учения с позиции ортодоксии в том понимании, которое вкладывал в это понятие Талал Асад. Он утверждал, что ортодоксия – это особое отношение между истиной и властью, что она доминирует там, где «мусульмане имеют власть регулировать, поддерживать, навязывать или адаптировать корректные практики, а также осуждать, отвергать, ослаблять и заменять некорректные»^[637]. Противопоставление «крымского ислама» как «правильного» зарубежному («неправильному») было особенно характерно для ДУМК, которое позиционировало себя главной мусульманской организацией Крыма, обладающей правом вынесения подобных заключений.

Неприятие «чуждых» религиозных идей и борьба с «нетрадиционным» исламом тем не менее не смогли стать общей объединяющей платформой для ДУМК и ДЦМК. Идеологические расхождения, связанные с разным пониманием сути «традиционного» для Крыма ислама, вкупе с борьбой за влияние над крымскими мусульманами, превратили их в непримиримых противников. Как мы увидим позже, это противоборство, начавшееся в 2010 г., получило развитие и после изменения государственно-правового статуса Крыма в 2014 г.

Представления о «традиционном исламе» у определенной части лидеров ДУМК сформировались либо в процессе обучения на теологических факультетах турецких университетов^[638], либо в ходе общения с турецкими преподавателями, вовлеченными в процесс исламского образования непосредственно в Крыму^[639]. Поэтому их воззрения во многом близки официальной турецкой модели ислама.

Лидеры ДУМК неоднократно подчеркивали вклад турецких миссионеров в возрождение ислама в постсоветском Крыму. Их важная роль в системе исламского образования была по достоинству оценена в 2014 г., когда подавляющее большинство турецких преподавателей было вынуждено покинуть полуостров. Общее мнение по этому поводу тогда выразил заместитель муфтия ДУМК Айдер Исмаилов:

…около 16 преподавателей из Турции вынуждены были выехать. А для нас важно их нахождение в Крыму, они нам помогают; на протяжении 15 лет содействовали и содействуют в религиозном просвещении, в традиционном понимании ислама, который соответствует нашей традиционной практике. То, что у нас в регионе не было проявлений терроризма или насилия на религиозной почве – большая заслуга этих учителей из Турции. Они вместе с нами обучали людей исламу, который соответствует нашему пониманию, не противоречит современным тенденциям и далек от радикальных идей^[640].

В приведенном высказывании, помимо утверждения о значимой роли турецких преподавателей, содержится и указание на тот образ ислама, который ДУМК пыталось продвигать в Крыму. Это ислам, соответствующий традициям крымских татар, одновременно он современный и не радикальный. К этому можно добавить, что это суннитский ислам ханафитского