«Ислам, имеющий мирную и добрую сущность». Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма - [46]
Силу и энергию личности имама придает удивительное сочетание несочетаемого в его мировоззрении: приверженность древним мусульманским традициям, местным формам ислама, а также осторожное и осмотрительное усвоение новых духовных течений в стиле Нью-Эйдж. Кроме того, суфийские истоки формирования личности имама, такие как поиски и обретение духовных учителей, наличие собственной силсили, дар целительства, пророческие сны, – все это составляет уникальный стиль хазрата, который привлекает к нему большое число признательных прихожан>[461].
Что касается джама‘ата «Исмаил ага», то его руководство в Турции, в основном, придерживается антимодернистских воззрений, и многие из современных технологий и достижений науки отвергаются. Среди причин появления и активизации деятельности этого братства российский востоковед И. Г. Саетов называет процессы модернизации, вестернизации и секуляризации, разворачивающиеся в условиях относительной демократии. Приверженцы джама‘ата ведут аскетичный образ жизни, противопоставляя его современному западному>[462]. Джама‘ат «Исмаил ага» респонденты, относящиеся к другому тарикату, характеризуют как самое политизированное и наиболее одиозное направление, называемое эрбаканжилар из‐за близости к определенным кругам турецкой элиты. Их называют также турецким Талибаном по причине того, что шейхи часто практикуют такфир в отношении других тарикатов.
В Татарстане имеются последователи джама‘ата «Исмаил Ага». Респонденты, относящиеся к этой ветви, неохотно отвечали на вопросы, касающиеся ритуальной практики. Они ссылались на то, что информация является конфиденциальной и доступна только для членов тариката. Шейх дает каждому последователю свое индивидуальное задание. Среди учеников существует иерархия, которая зависит от того, насколько ученик преуспевает в выполнении своего индивидуального задания (вирд). Младший ученик не знает, какое задание дано старшему ученику.
В братстве ветви Халидийа, связанном с другим турецким наставником ‘Абд ал-Баки ал-Хусайни Гавс ас-Сани, тихий уединенный зикр выполняется мюридом в сидячем положении. Сам мюрид прикрывается накинутым сверху платком. В зависимости от состояния мюрида его шейх каждые четыре месяца рекомендует ему увеличивать количество повторений зикра. По словам опрошенного нами последователя тариката, он как раз находился на том этапе, когда ему было рекомендовано увеличить количество повторений зикра: «В первое время долго делать приходится, пальцы не привыкшие. Потом и не замечаешь. Выполняешь, примерно 20–25 минут. Стараешься после утреннего намаза. Если осталось, можно восполнить потом, вечером после работы»>[463].
Также в братстве практикуется хатм хваджаган, который подразделяется на большой и малый. Различие между ними заключается в количестве участников и в читаемых формулах. Присутствовать на хатме может не каждый вступивший в тарикат. Предварительно необходимо соблюсти 8 условий (шарт), начиная с омовения и заканчивая рабитой. Во время малого хатма люди садятся в круг. В центр круга садится ведущий. 20 камней размером с горох распределяются между участниками, также есть большие камни для ведения счета. Хатм читается с закрытыми глазами. В большом хатме участвуют двое ведущих, один из которых раздает камни: 21 камень дается ведущему для ведения счета, оставшиеся 79 камней распределяются примерно поровну между участниками. За время проведения хатма в целом получается, что только сура «ал-Ихлас» прочитывается 10 000 раз. На проведение хатма в зависимости от количества людей и продолжительности читаемой в конце молитвы уходит от 15 до 20 минут.
В адрес последователей некоторых ответвлений тариката Накшбандийа приходится слышать упреки в том, что ими применяются различные оккультные практики, в частности, в виде «арамейских заклинаний, которые возводят почему-то к халифу ‘Али»>[464]. Их также обвиняют в том, что они «прибегают к бытовой магии, в том числе с использованием талисманов и таблиц, идентичных каббалистическим»>[465]. По воспоминаниям одного из респондентов, он сам тесно сталкивался с подобными практиками в нурсистской среде в период своих духовных поисков, где, по его словам, «происходят всякие аберрации – практики и молитвы, которые в исламе не практикуются» и «многих знакомых это стало смущать»>[466]. По его же словам, «некоторые выпускники турецко-татарских лицеев – способные ребята, которые в свое время проходили интеллектуальный отбор: перешили из мягкого нурсизма в жесткий ваххабизм». Некоторые из них обосновывали это тем, что «не хотят являться пешками в чьей-то игре, обслуживать чьи-то интересы и состоять в неведомо откуда управляемом джама‘ате»>[467].
По словам этого же респондента, свойственная накшбандийцам «приверженность караматам (чудесам. – Р. С.) привлекает к ним значительное количество маджнунов, т. е. психически неуравновешенных людей, так как подобное ложное понимание духовности делает людей невменяемыми, одержимыми, помешанными на всяких чудотворствах». Позитивное же воздействие духовных практик, по мнению моего собеседника, очевидно, «когда человек становится благоразумным, испытывает подъем сил для занятий конструктивной деятельностью, а не превращается в бездельника, склоняющегося по углам в поисках чего-то и стремящегося к эпатажу»
