Ислам. Философия, религия, культура. Часть 1. Теолого-философская мысль - [3]
Согласно Корану, на Бога указывает и тот факт, что у всех существ в мире наличествует исходящее от Него водительство, благодаря чему они выбирают наилучшее для себя и направляются к нему. Это Он являет пророков, которые благовещают о Божьей награде внемлющим Его повелениям и запретам и предостерегают о Его каре ослушников, т. е. утверждают моральные ценности и принципы.
Идея единобожия объединяет кораническую традицию с библейской, иудейско-христианской. Однако в исламе эта идея проведена в предельно строгой форме. С позиции такого монизма (таухид) в Коране критикуется как господствовавшее в Аравии язычество, так и отклонения от этого монизма в вероучениях «приверженцев Библии», прежде всего аравийских иудеев и христиан.
Монистическая формула – «Нет божества, кроме Бога» – десятки раз встречается в Коране, и произнесение ее (в рамках более широкой формулы шахады) служит введением, посвящением/инициацией в мусульманскую общину. Принцип монизма ярко выражен в краткой суре 112, впоследствии озаглавленной аль-Ихлас, «Чистое исповедание»:
Согласно пророку Мухаммаду, искренняя вера в единого Бога гарантирует вечное спасение, благий исход в жизни иной. В свою очередь, многобожие (ширк, букв. «придание [Богу] соучастников») айат 4:116 объявляет самым тяжким, единственно непростительным грехом.
В кораническом осуждении многобожия совершенно отсутствует библейский мотив о ревности Бога. Убеждая в несостоятельности язычества, мусульманское Писание замечает, что наличие множества богов обернулось бы их соперничеством, на манер земных царей, в результате чего «небеса и земля непременно бы разобустроились» (17:42; 21:22; 23:91).
Коран указывает также на бессилие языческих идолов-кумиров, на которых мекканцы и другие аравийские язычники уповали как на ходатаев перед Богом. Даже если все идолы соберутся вместе, «они не способны сотворить и мухи» (22:73). А в Судный день вместо ожидаемого от них ходатайства кумиры отрекутся от своих почитателей, «сами становясь топливом для Геенны» (21:98–99).
К христианской Троице мусульманские богословы обычно относят предостережения от объявления Бога «третьим из трех» (5:73), от утверждения о «трех [божествах]» (4:171). Но во времена Пророка, видимо, эти слова скорее подразумевали ряд христианских сект Аравии, у которых христологические догматы принимали формы, весьма далекие от самой христианской ортодоксии – культ Иисуса оттеснил культ самого Бога, а догмат о Троице превратился в настоящее троебожие (тритеизм). Разновидностью троебожия, осужденного официальным христианством, является и учение аравийских христиан-марйамитов, которые представляли Троицу состоящей из Бога, Иисуса и Марии/Марйам.
О культе Марии упоминается в айате 5:116, по которому устами самого Иисуса осуждается обожествление его и его матери вместо Бога. Как отмечает другой айат, и Иисус, и Мария «принимали пищу» (5:75), т. е. жили как простые смертные, испытывая обыкновенные человеческие потребности, в коих Бог не нуждается.
Критикуя богосыновство, придание Богу чад, Коран подчеркивает, что Богу не приличествует иметь ни детей, ни супруги, и в таковых Он вовсе не нуждается. Главным образом эта критика была нацелена против представления о дочерях Божьих, каковыми, по воззрениям аравийских язычников, являлись не только ангелы, но и триада женских божеств – Аллят, аль-Узза и Манат. Осуждению в Коране подвергается также бытовавшая среди иудеев Медины вера в Ездру (коранич. ‘Узайр) как сына Божьего, а также подобное ей учение христиан об Иисусе.
Коран развенчивает и такие виды язычества, как культ звезд, ангелов, джинов и демонов.
Указанная единственность Бога уже сама по себе выражает Его трансцендентность – инаковость, запредельность и возвышенность. Эта трансцендентность четко обозначена в айате: «Нет ничего, подобного Ему!» (42:11). Вместе с тем в Коране возвещается об имманентности Всевышнего, Его близости к тварям. Он присутствует всюду, отзывается на мольбу человека, будучи «ближе к нему, чем вена его шейная» (2:186; 50:16).
Имманентность сказывается и в ряде антропоморфных (человекоподобных) описаний Бога в Коране – таких как «лик», «око», «длань» и др. Как увидим ниже (в гл. 2 «Основные этапы истории калама»), такие описания, хотя и воспринимались буквально некоторыми мусульманами, большинство богословов либо понимают метафорически, либо признают их принципиально несхожими с соответствующими человеческими чертами.
Мусульманское Писание учит о самодостаточности Бога и Его всевечности. В нем говорится также о Его жизни, воле, могуществе, знании, слухе, зрении и речи – характеристиках, которые в каламской теологии выделяются в качестве «самостных/субстанциальных» атрибутов Бога, т. е. таких, которые подобают Богу вне зависимости от наличия тварей[4].
Подобно библейской, кораническая картина мира теоцентрична. Бог выступает началом, серединой и концом универсума, что выражается в описании Его как творца всего, преблагого промыслителя и правовоздающего судьи.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Слово «самурай» – синоним отважного воина, сражающегося за высокие идеалы и ставящего честь выше своей жизни. Влияние самурайского военного сословия, долгое время первенствующего в Японии, способствовало превращению всего японского народа в «нацию самураев». Новая книга Вольфганга Акунова выходит в серии «Документы и материалы древней и новой истории Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма», ибо самурайство – японский аналог христианского рыцарства, архетипом которого стал Орден бедных соратников Христа и Храма Соломонова.
Тридцатилетний опыт преподавания «Божественной комедии» в самых разных аудиториях — от школьных уроков до лекций для домохозяек — воплотился в этой книге, сразу ставшей в Италии бестселлером. Теперь и у русского читателя есть возможность познакомиться с текстами бесед выдающегося итальянского педагога, мыслителя и писателя Франко Нембрини. «Божественная комедия» — не просто бессмертный средневековый шедевр. Это неустаревающий призыв Данте на все века и ко всем поколениям людей, живущих на земле. Призыв следовать тому высокому предназначению, тому исконному желанию истинного блага, которым наделил человека Господь.
Библия учит нас понимать историю как Божественное откровение, как пространство диалога человека и Творца. Как в этой связи осмыслить событие тоталитаризма, отбросившее свою тень на весь XX век? Были ли у него духовные причины? Если сейчас, после краха нацистского и советского режимов, происходит исход в некое посттоталитарное время, то что это значит? Как должно измениться христианство и другие религии? Какое в духовном смысле будущее может ждать Россию и Русскую православную церковь? Что произойдет с иудео-христианскими отношениями после возвращения евреев на Святую Землю? Какое место русской святости в новой духовной реальности? И что такое русская святость сейчас? В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Книга является переработанной и дополненной версией кандидатской диссертации на тему «Анализ мифологической составляющей восточнославянского язычества», которая была защищена автором в 2008 году в Нижегородском государственном педагогическом университете. В книге рассматривается вопрос о сущности такого сложного явления, как восточнославянское язычество, намечаются возможные направления его изучения на современном этапе развития науки, делается попытка реконструкции представлений восточных славян о солярных божествах. Книга делится на два взаимосвязанных блока: теоретико-методологический и историко-этнографический.