Искусство воскрешения - [40]

Сержант один из всего подразделения состоял в браке. Его супругу, донью Исолину Отеро де Вергару (Сержантиху, как за глаза ее называли подчиненные мужа), белокожую даму с цепким взглядом и неиссякаемым запасом речей, в участке и казарме побаивались за решительный темперамент и слоновью комплекцию. Донья Исолина, как истинная католичка, верила в Бога, Святую Деву, сонм ангелов небесных и всех святых из календаря, висящего на гвозде в ее кухне. Узнав о пребывании Христа из Эльки в местной темнице, она заявила мужу, что они с дочерью мечтают познакомиться с проповедником лично. Как только он выйдет из заключения, они пригласят его на ужин.

— И чем скорее это случится, тем лучше, — многозначительно проговорила она командным голосом.

Так и вышло, что вечером в сочельник Христос из Эльки столкнулся в участке с сержантовыми супругой и дочерью — единственной дочерью на выданье. На улице, где уже зажгли фонари, множество любопытных ждали появления проповедника. Многие — одни почтительно, другие насмешливо — гурьбой отправились следом за ним, норовя коснуться туники и прося благословения.

Пока они таким манером двигались по улице, супруга сержанта, опасаясь, как бы кто не перехватил святого, взяла его под руку и решительно прибавила шагу, пробиваясь сквозь кутерьму.

Семья обитала в просторном кирпичном доме на улице Генерала дель Канто, в двух кварталах от участка, и всю дорогу мамаша не отпускала его рукав. С другой стороны к нему льнула дочка. Она ни на минуту не отрывала завороженного взгляда от святого миссионера, как она с придыханием его называла. Девушку привлекал не столько пророческий облик, сколько запах дикого зверя, исходивший от Христа.

Ужин с шоколадом и домашним рождественским кексом подле большой елки, сделанной из папиросной бумаги, прошел очень приятно. Беседа делилась на лихорадочную болтовню доньи Исолины (ее ревностное католическое сердце обливалось кровью при мысли о том, что в этом порочном селении не было даже простой часовни где помолиться), краткие замечания сержанта Вергары, неизменно поддакивающего благоверной, и наставления и практически советы, которые изредка вставлял Христос из Эльки, сверливший взглядом девицу. Та, в свою очередь, заливалась краской, искоса посматривала на него, по-детски покусывала кончик кудрявой прядки, и в этом жесте Христу виделась восхитительная чувственность. Красота отроковицы приводила ему на ум Песнь песней, и он сравнивал румянец ее щек с мерцанием светильников библейских дев.

В конце застолья, пока хозяйка вздыхала и жаловалась, как тяжко жить в затерянном посреди пустыни селении с такой дурной славой по части морали и добропорядочности, у Христа из Эльки от сладкого шоколада снова стало дергать зуб. Он немного резко оборвал иеремиады доньи Исолины, поставив ей на вид, что благодарной Господу следует быть за все и всегда, дорогая сестра.

— Он дает нам орехи, а уж нам их раскалывать, — кисло заключил он. Поблагодарил за ужин и компанию и встал из-за стола.

Пора бы и честь знать.

Надобно найти пансион на ночь.

Хозяйка возмутилась. Прижала руки к груди, словно собираясь сотворить молитву, и сказала, что не может такого допустить, Учитель, ни в коем случае. Уж не думает ли он, что она так неучтиво поступит со святым гостем — выгонит его на улицу?

— Заночуйте сегодня у нас, окажите такую честь.

По ее мановению сержант исчез и тут же появился с толстым шерстяным матрасом. Потом приволок теплое боливийское пончо, две кретоновые простыни и большую подушку с искусно вышитыми алыми цветами колокольчиками. В мгновение ока мать и дочь устроили ему постель на деревянном полу комнаты в углу двора, которую иногда сдавали заезжим коммерсантам.

— Не обессудьте, — сказал сержант, — тут электричества нет, но мы оставим вам свечу и спички.

Христос из Эльки попросил чашку кипяченой воды, хрипло пожелал доброй ночи и притворил некрашеную деревянную дверь без замка и щеколд. На спину было не лечь из-за шрамов, и он, не раздеваясь, примостился на боку. Сон не шел. Он пытался унять пульсирующую зубную боль глотками воды и молитвами Предвечному Отцу. После полуночи, когда свеча почти догорела, он без особого удивления обнаружил рядом с собой дочь сержанта. С рассыпавшимися по плечам волосами и в тоненьком неглиже юная Адела совсем не походила на мудрую деву из притчи про масло для светильников. Сначала она ласкала его решительнее и смелее многих служанок, с которыми Христу из Эльки доводилось совокупляться за годы служения. Дикое козлиное желание уже возобладало над вспышками боли, и проповедник воодушевленно намеревался приступить к основной части, как вдруг плутовка выскользнула из его лап и, заливаясь лукавым смехом испорченной девчонки и покусывая локон, растворилась во тьме двора.

На следующее утро перед уходом — Христос отказался от завтрака из-за распроклятого зуба, который все не проходил, — донья Исолина попросила его благословить распятие, купленное в последнюю поездку в Антофагасту. Продавец — радостно рассказала она — поклялся Христовой туникой, что распятие сделано из дерева сикоморы, привезенного прямиком из Святой земли.