Искусство учиться - [49]

В-шестых, прием завершается «мягким» захватом головы противника и применением болевого приема к его правой руке.

Когда этот в чем-то парадоксальный прием применяют против вас в первый раз, он производит шокирующее впечатление — один быстрый головокружительный взлет вверх, падение на пол и нейтрализация. Я знаю это по собственному опыту. Впервые я увидел этот прием несколько лет назад, когда мой добрый друг Ахмед показал мне его на тренировке. Ахмед — гигант ростом под два метра и весом 90 килограммов. Он шлифовал свое боевое искусство совершенно в иных условиях, чем я. Ахмед мог бы завоевать медаль на Олимпийских играх в спринте. Он профессионально занимается танцами и музыкой, практически всю жизнь увлекается боевыми искусствами. Он установил непревзойденный рекорд в контактном тайском боксе — 15:0. Кроме того, Ахмед имеет прекрасную подготовку в джиткундо и карате. Я уже достиг достаточно высокого уровня в туйшоу (например, недавно выигрывал бронзовую медаль на чемпионате мира), имел некоторый опыт в дзюдо. К этому моменту мы с Ахмедом примерно год занимались бразильским джиу-джитсу с потрясающим мастером и учителем боевых искусств Джоном Мачадо. Поскольку мы с Ахмедом прошли совершенно разную подготовку, тренировки с ним всегда были чреваты каким-нибудь открытием. Если соперники готовились по разным методикам и в разных видах боевых искусств, то их бой превращается в борьбу за выживание, и работа нейронных проводящих путей приобретает при этом очень большое значение. Иногда в таком бою вы ощущаете себя так, словно вас прогоняют сквозь строй. Когда требуется перейти от уже освоенных к незнакомым приемам, возникает чувство, будто ваш рассудок летит вниз с горы по свежевыпавшему снегу и внезапно падает в лужу грязи. Общее правило в этом случае таково: гораздо лучше быть тем, кто летит по снегу, а ваш противник пусть барахтается в грязи.

Наша тренировка с Ахмедом была в разгаре, и мы вихрем крутились друг около друга. Только что я стоял на ногах — и вот уже лечу вверх тормашками и падаю на спину, а мозг пытается понять, что делать в такой ситуации. Уже давно мне не приходилось получать таких неприятных ударов внезапно. Я тут же попросил Ахмеда показать мне этот бросок в замедленном исполнении и вскоре понял, что он состоял из пяти или шести действий, в основе которых лежали неизвестные мне приемы бразильского джиу-джитсу. Зато я сразу же принял решение научиться выполнять этот бросок на очень высоком уровне. Обоснованием послужила простая мысль о том, что если уж Ахмед смог этим застать врасплох меня, то я смогу застать врасплох кого-нибудь другого.

Я начал усердно тренироваться. Сначала следовало отработать каждое действие медленно, снова и снова добиваясь точности и быстроты движений. После чего можно было выполнять прием целиком, повторяя эти движения сотни и тысячи раз.

Сегодня этот бросок стал моим самым надежным оружием.

Со временем каждое его движение запечатлевалось в моем подсознании все более детально. Даже небольшие вариации в реакции противников на мои первые удары могли спровоцировать разнообразие в применении этого приема. Соприкосновение с запястьем противника само по себе таило двадцать или тридцать различий — тонких нюансов микрореакций, в зависимости от которых я варьировал свои действия. Сидя на ковре и захватив его правую ногу в захват, я чувствовал от тридцати до сорока вариаций развития момента.

Вспомним, что сначала я воспринимал бросок как нечто мгновенное, слишком быстрое, чтобы выделить в нем отдельные действия, а сейчас мы уже говорим об этом как о кратком моменте, включающем в себя множество различных вариантов. Когда бросок казался мгновенным, мой мозг пытался воспринять его на уровне сознания и сделать какие-то логические выводы. Сейчас моими действиями руководит подсознание, мобилизуя для этого колоссальный массив объединенных в пакеты данных о технической стороне приема. Зато мое сознание свободно от рутины и способно сосредоточиться на важных деталях, которые, благодаря их простоте, я мог различить с большой точностью, как будто блеск в глазах моего соперника длился несколько секунд.

Ключевой фактор в этом процессе — понимание того, что сознание, при всей его важности, может обрабатывать в отрезок времени лишь ограниченный объем информации; представьте себе его пропускную способность в размере одной страницы на вашем мониторе. Если размещенный на этой странице объем информации значителен, то придется отображать ее очень мелким шрифтом, чтобы все поместилось. Вы не сможете разобрать детали текста. Но если тот же самый инструмент (сознание) использовать для обработки гораздо меньшего объема информации за то же самое время, то вы сможете рассмотреть каждую деталь нашей воображаемой страницы. И вы почувствуете, как время замедляет свой бег.

Еще один способ понять это различие в восприятии — провести аналогию с фотоаппаратом[20]. Практикуясь, я создаю все больше и больше пакетов информации и объединяю их в нейронные сети, а они эффективно принимают и обрабатывают огромные объемы данных, перебрасывая их на мой мощный процессор — часть мозга, отвечающую за подсознание. Видимо, теперь мое сознание, концентрируясь на меньшем объеме информации, усиливает выдержку затвора, скажем, с 4 до 300 или 400 кадров в секунду. Важно понимать, что тренированный мозг не обязательно работает намного быстрее, чем нетренированный. Просто он работает эффективнее, что означает существенное сокращение объема информации, обрабатываемой той его частью, которая отвечает за сознательное. Исходя из опыта, поскольку я ограничиваю поле зрения, в одну и ту же единицу времени в моем сознании возникают сотни кадров, а у моего противника — в лучшем случае несколько десятков (поскольку его сознание блокировано огромным объемом данных, который он не умеет перенаправлять в подсознание). Таким образом, я получаю информацию с тех кадров, что он даже не видит.