Искусство проклинать - [112]
— А немецкие вервольфы?
— Это вообще средневековые легенды. В архивах Братии о них несколько абзацев, ничего существенного.
— Знаешь, что, Баба Саня! — убеждённо заявляю я: Давай не будем умирать раньше смерти! Ну их всех! Майская ночь ещё не состоялась. И так, как это задумал Хорс, она не пройдёт, это я тебе обещаю. Может, никакого посвящения совсем не будет. Сколько можно от всего шарахаться? Сейчас я еду в Изумруд, сообщить про Змейный и ещё кое-что обсудить. А потом на стрельбы. Поедешь со мной? Или ты выстрелов боишься?
— Бог с тобой, Тина. С чего бы это? У нас четверо военных в семье было, и стрельбы наслушалась, и пороха понюхала.
— Ну, вот и поехали! Свежим воздухом подышишь, развеешься.
— А удобно это?
— Чего неудобного? Должна же ты порадоваться моим успехам! И проверить, гожусь ли я в Защитники.
— Ты уже Защитник, Тина… Хорошо, давай поедем. Заезжай за мной, когда из Бытсервиса возвращаться будешь. Перекусишь заодно, а то совсем исхудала…
Зойка ревела в три ручья, как пятилетняя. Кажется, ничего уже не оставалось, только отшлёпать её хорошенько и поставить в угол.
— Не останусь! Нет, не останусь! Нет! Нет! Нет! Тина-а-а! Тиночка-а-а! Прошу тебя, пожалуйста, не оставляй меня-я-я! Я не буду тебе мешать. Я никому не буду мешать. Ну, Тина-а-а! Ты не имеешь права, ты не можешь так со мной поступить! Тина-а-а!
В конце концов, я ухватила её за шиворот и потащила в ванную, чтобы сунуть головой под кран. Она повизжала, наглоталась воды, и замолчала.
— Ну почему, Тина! Почему? — голос у неё уже спокойней.
— Только не начинай снова, Зойка! Давай без истерик! Скоро все соберутся. Мы ведь не на прогулку идём, нервы у всех на пределе, без твоих страданий.
— Тина, миленькая! — снова заканючила она: Пожалуйста, оставь Бабу Саню. Она уже старенькая. И слабее, чем я. Почему ты её не оставишь?
— Потому что она знает необходимые молитвы, а ты — нет. И она не старенькая. Она пожилая и опытная.
— А почему нельзя пойти всем вместе?
— А Рекс здесь дверь в щепки разгрызёт? И соберёт всю охрану Васо возле нашей пустой квартиры! Кроме того, кто будет отвечать по телефону, Доку, например? Или Маго, если он позвонит? Кто будет изображать здесь жизнь, включать свет, шуметь водой, двигать портьеры? Ты хочешь, чтобы Док отправил Юрку угнать самолёт? Он запросто может, если телефон будет молчать! Прилетят и сядут на пятачке…
— Ума у них не хватит!
— Зато у тебя его много, чтобы мне нервы мотать. Я, что, железная, что ли? Всё, хватит! Быстро умывайся и приводи себя в порядок. Некогда нюни распускать!
Она, поскуливая, отправляется наверх. Оборачивается, и тянет дрожащим голосом: Никогда тебе не забуду, Тина!
— Ты бы лучше вспоминала, что по телефону надо врать, попугайка! «Никогда не забуду!» — против воли усмехаюсь я.
Я бы её взяла, будь у меня выбор. Однако здесь тоже может случиться что угодно. Особенно если мы проиграем. Но Баба Саня сможет меня заменить там, а Зойка — нет.
Господи! Господи, Боже! Я теперь знаю, что самое тяжёлое на свете. Самое страшное… Отвечать за других, вовлекая их в свою орбиту. Оставлять…
Алексо заметно холодит грудь, и я осторожно глажу его через майку: Ничего, милый, ничего… Это пройдёт. Это так, минутное… Я уже спокойна. Пройдёт.
За оставшиеся два дня мы провернули кучу дел, начиная с личного покаяния и очищения, заканчивая проверкой и подгонкой снаряжения. У нас с Витькой были пистолеты, Ильяс раздобыл несколько гранат, и перебрал, почистил отцовский охотничий карабин. Льву Борисычу и Ашоту мы решили доверить только электрошокеры. Совершенно не воинственный, сугубо штатский человек, наш шеф мог выстрелить случайно, и попасть в самого себя. А представить Ашота, целящегося из пистолета в кого бы то ни было, ни у кого просто не хватало воображения.
Небольшую группу поддержки тоже вооружили в основном электрошокерами и мобильниками. Кроме Мадины и Бабы Сани, в неё вошли: брат Льва Борисыча, раввин, — мягкий, степенный мужчина лет сорока пяти — шофёр; стрелок — дядя Ильяса по отцу, молодой, но с мрачно-замкнутым лицом, густо заросшим бородой, и Витькин племянник, кореец-каратист.
Вечером, тридцатого, все собрались у меня. Мы уйдём через подвал и гараж, мимо Скворечника, к подготовленным машинам, и Зойка будет ждать нас до рассвета. Если не позвоним — она вызовет Маго. Мы сидим в гостиной, кто где. План Змейного острова, глубоко выступающего в реку в десяти километрах от города, с нанесёнными Ашотом пометками, изучен до мелочей. Каждый крупный камень, каждое дерево, каждая тропка, все полтора гектара земли.
Не один раз обсуждён план действий, предусмотрены все неожиданности, промахи и потери. Я собираю пустые кофейный чашки, и уношу их на кухню. Возвращаюсь и приостанавливаюсь в темноте коридора: полуосвещённая гостиная как экран. Каждый занят своим делом. Баба Саня молится возле горящей свечи под иконами. Ашот священнодействует с огнём в металлической чаше у зашторенного окна. Витька с братом сворачивают свои трещотки в свиток, а потом в кусок шёлка. Лев Борисыч и раввин напевают что-то восточно-печальное, со сложной мелодией. Ильяс со стрелком кладут поклоны на Восток.
Представьте себе картину: по городу едет свадебный лимузин, а из люка в крыше, размахивая букетом, торчит уже сильно беременная невеста. Как положено, в белом платье, с длинной, летящей по ветру фатой. Феерическое зрелище, не так ли?.. Однако если девушка поставила себе целью отметить свадьбу по-настоящему торжественно и пышно, ей не помешает даже стадо носорогов. Настя праздновала самый счастливый день в своей жизни уже в третий раз, но отнюдь не с меньшим размахом и энтузиазмом, чем раньше. Глядя на счастливую невесту и немного подавленного, закованного в костюм, как в броню, жениха, Сергей, журналист и психолог, задумался о свадьбах.
Они выросли в разных мирах, но однажды встретились, чтобы стать подругами на всю жизнь. Очаровательная дочь американского миллионера, с детства не слышавшая слова «нет» и считающая жизнь забавной игрой… Изысканная англичанка, выросшая среди художников и поэтов и покорившая Голливуд своей красотой и талантом… Прекрасная как богиня турчанка, из нищего квартала попавшая в королевский дворец… Они вместе противостоят интригам врагов и завистников, вместе добиваются успеха и помогают друг другу обрести счастье.
Неосуществившиеся мечты о настоящей любви вынуждают героиню романа искать спутника жизни через службу знакомств. Однако встречи с претендентами на ее руку и сердце оборачиваются для нее глубокими разочарованиями. Предложения из-за рубежа также не оправдывают ожиданий. Но письмо бизнесмена из Петербурга, откликнувшегося на объявление, кажется, вселяет надежду на счастье…
Наверняка мама говорила ей в детстве, что врать нехорошо. Но Сейт Уишарт пропустила это мимо ушей. Теперь она ведущий специалист по пиару, у нее отличная зарплата, а в женихах — преуспевающий адвокат. Во всяком случае, так думает мать Сейт и все ее родственники. На самом же деле у девушки нет ничего, кроме крохотной квартирки, работы продавца и соседа-алкоголика, которому она однажды умудрилась спасти жизнь. Все попытки героини разрубить этот гордиев узел не приводят ни к чему хорошему, Сейт уже готова махнуть на все рукой.
Мужчины из мира искусства в мужья не годятся.Не геи — значит, алкоголики.Не алкоголики, — значит, самовлюбленные эгоисты!И Джейн Лейн, слава Богу, не настолько глупа, чтобы искать себе спутника жизни в богемных кругах!Так каково же ей терпеть ухаживания знаменитого скульптора Йена Рис-Фицсиммонса?Он, правда, не гей, не алкоголик и не эгоист.Он — хуже. Еще хуже.И этот мужчина уверен, что именно ему суждено сделать жизнь Джейн счастливой?!Смешно!
Два произведения английской писательницы Оливии Уэдсли посвящены неумирающей теме — любви мужчины и женщины, и написаны с характерным для «дамского романа» мастерством изображения переживаний героев и чрезвычайно увлекательной интригой.Прелестная героиня второго романа («Похищенные часы счастья») завоевывает сердца благодаря не столько своей красоте, сколько огромной душевной щедрости и глубине чувств. Покоренные восхитительной женственностью и в то же время силой духа своей возлюбленной, человек, не придававший серьёзного значения любовным переживанием, аристократ и государственный деятель, приходит к убеждению, что «есть нечто в жизни, что дороже славы, дороже честолюбия, дороже самой жизни — и это любовь!».Счастье достается героям романа нелегкой ценой, но тем сладостнее торжество любви.