Искусство пережить ноябрь - [3]

Ему пришло в голову, что она внегеографична, в Европе такими бывают, пожалуй, девушки из ФРГ.

Девушка без диалекта, без родины, и нет такой тропинки или такой горной гряды, которая была бы знакома ей лучше, чем другим. Она — порождение мира с перемешанной средой обитания, где один мотель похож на другой, а контора одного агентства неотличима от всех остальных.

Сколько таких контор она, наверное, успела сменить после колледжа!

Ему нравились такие девушки: когда сквозь всю эту безликость, сквозь запах "Нивеи", заменяющий диалект, сквозь знание правил поведения и равнодушное знание собственной роли — сквозь все эти знания, которые для человека прежних дней заменяло знание своего ландшафта, его хитросплетений и тайных свойств, когда сквозь все это тебе в них явится вдруг темнота — то единственное, что есть индивидуального в человеке, — ты поразишься тому несказанному теплу, той мудрости чувства, той глубокой интуиции в наслаждении, которой наделены такие девушки.

— О чем ты думаешь? — спросила она много позже той же ночью.

— Каждую минуту на Земле вырубается двадцать гектаров леса. Ты слышала об этом?

— Нет. Но он ведь снова вырастает?

— Поди-ка сюда и посиди со мной у окна, тогда расскажу. Только накинь что-нибудь, тут очень дует от кондиционера. Может, откроем окно, впустим немного тепла? Москитов сейчас нет, после дождя.

— О'кей.

Семинар оказался весьма интересным. С утра начнется третий день его работы. Компания-устроитель, имеющая дочерние акционерные общества в пятидесяти с лишним странах, нуждалась в разработке единой информационно-поисковой системы и единой терминологии для описания развития конъюнктуры соответственно во всех этих странах.

Располагая контролем над языком, можно в известной мере контролировать и самое это развитие — через формулировку проблемы.

И во всех отношениях будет правильнее предоставить контрольные функции относительно объективной транснациональной компании, нежели отдать их на откуп местным мафиям, коррумпированным партиям, опьяневшим от власти народным героям и туземным министрам внутренних дел, потихоньку прибирающим к рукам государственную власть при помощи тайной полиции. Но загвоздка в том, что, очевидно, одной такой описывающей системы явно недостаточно. Одна нужна оптимистам, другая же, куда более трудно формализуемая, — реалистам.

Утром к каждому из этих отдельно стоящих домиков с окном во всю стену, вместе составляющих отель, подъедет на маленьком электромобиле прислуга, сменит простыни и махровые полотенца и приберет в крохотных уютных кухоньках, где можно готовить самим.

А девушка наверняка, как и во все предыдущие дни, усядется, но не у моря, не на берегу (где, по ее мнению, слишком дико и ветрено), а у плавательного бассейна, под раскидистыми пекановыми деревьями, увешанными сомбреро, и будет сидеть в шезлонге у кромки тепловатого бассейна, в котором плещутся дети с родителями, и просидит там до вечера, безмятежно погрузившись в очередной фантастический роман.

Поистине она принадлежит иному берегу, новой культуре, и это ему по Душе.

Она громко зевнула и потянулась за его бокалом, где еще оставался "Бур- бон", сильно разбавленный водой (он не одобрял этой американской манеры смешивать алкоголь и эротику: влияние алкоголя может легко оказаться расслабляющим, притупляющим чувственность), и сказала:

— Может, лучше поспим? Еще целый день впереди.

— О'кей.

Он поцеловал ее с искренней нежностью. С той бережностью, с какой прикасаются к археологической находке. Правда, с ней все обстояло с точностью до наоборот.

Через день тяжелое грузовое судно уйдет в прошв, а по одному из телеканалов будут без конца рассказывать о направлении воздушных потоков над районом Карибского моря, скрупулезно перечисляя все возможные предвестники циклона.

Она же, во всяком случае во время отлива, станет бродить воль берега, отыскивая по дыхательным отверстиям в песке моллюска с изысканно-розовой изнутри раковиной, который называется Cornea purpure.

Моллюска можно удалить из раковины, прокипятив ее в кастрюльке с водой.

Она питала отвращение к этой процедуре и перепоручала ее ему; на кухонном столике уже лежало несколько раковин.

Их пурпурное нутро было похоже на ничего уже не стоящую, выданную тайну.

Вместе с невозмутимым профессором Янцем из Мюнхена они брели в купальных костюмах вдоль белоснежного пляжа.

Они уже проплыли несколько километров, но тут девушка испугалась огромных плавников, показавшихся в нескольких сотнях метров впереди.

По мнению профессора, то были вовсе не акулы, а дельфины.

Они уселись втроем на серебристую, отшлифованную волнами корягу и смотрели, как солнце медленно входит в огромное скопление темных облаков — возможный центр циклона, готового разразиться над Карибским морем.

— Год тысяча восемьсот шестьдесят шестой, — сказал профессор, несколько эксцентричный специалист в области общественных наук, приглашенный на эту осень читать курс лекций в Гарвард. — Год тысяча восемьсот шестьдесят шестой — это тяжелый и мрачный год в баварской истории. Проиграв войну Пруссии, Бавария утрачивает свое явное первенство среди германских государств.