Искусство невозможного (в 3-х томах) Т.1 - [50]

—А сколько заплатили?

— Вот это вопрос, на который я ответ дать не смогу. Это является коммерческой тайной.

— Те, кто управляет вашей собственностью, будут пытаться скупить дополнительные активы в алюминиевом секторе?

— Если будут считать, что это выгодно, — будут скупать; если будут считать, что невыгодно, — не будут. Это люди абсолютно профессиональные. В настоящий момент мне ничего неизвестно о каких-то планах в этом направлении.

— Если это чистая сделка, почему надо было проводить ее через оффшоры?

— А это просто механизм такой, который позволяет уходить от налогов и решать другие, чисто финансовые вопросы из-за несовершенства законодательства. Не надо пытаться быть альтруистом.

Бизнес альтруизма не подразумевает. Благотворительная деятельность, связанная с бизнесом, подразумевает альтруизм. Все происходит в рамках рационального поведения: выгодно вот так — и будут поступать только так, и это законно. Я за то, чтобы менялись законы, если это в целом окажется выгодным обществу. note 23

— А вы совсем не планируете вновь заняться бизнесом?

— Может быть, но маловероятно. Хотя есть у меня один проект, он связан с Интернетом, но сейчас я не буду о нем говорить.

— Почему такой выбор?

— Сам я пока Интернетом пользуюсь не очень активно и собираюсь ближайшие месяцы посвятить изучению того, чего не знаю. Но вот недавно был в Нью-Йорке, Берлине, Лондоне: так все, с кем общался,

— бизнесмены, политики — не говорят ни о чем, кроме как об Интернете. Вообще, никто ничего иного не обсуждает. Я считаю, что это абсолютно новое качество всего человечества. Больше всего обсуждаются коммуникации, доступ к информации, а с моей точки зрения, основной бум, который Интернет вызовет в ближайшие 2—3 года,

— бум в области научного знания. Задача любой науки — собирание фактов, их классификация. А Интернет — это огромное количество фактов, которые можно автоматически анализировать. Нас ожидает безусловный всплеск научных открытий, и мир абсолютно непредсказуем в этом смысле на ближайшие годы.

29 июля 2000 г. Известия, Москва

БОРИС БЕРЕЗОВСКИЙ: НАШИ ОЛИГАРХИ

В БОЛЬШИНСТВЕ ЗАЙЧИКИ

Бориса Березовского не было на встрече с президентом Путиным, хотя совсем недавно именно его имя было символом влияния крупного

капитала на власть в России. Уходят ли одновременно с политической

арены сам Березовский и институт влияния олигархов на Кремль?

Об этом с Борисом Березовским беседует независимый журналист

Евгения Альбац.

Корр.: В ноябре в интервью вы сказали: Путин — это «тот человек, при котором я не просто мог бы жить в России, но еще мог бы быть полезным ». Теперь, после того, что уже произошло в последние месяцы, считаете ли вы ваши инвестиции в Путина правильными? БЕРЕЗОВСКИЙ: А что вы называете «инвестициями в Путина»?

— Когда-то вы сказали, что в России лучшие инвестиции — это инвестиции в политику.

— При этом я абсолютно четко оговорился, что я имею в виду прежде всего интеллектуальные инвестиции. Да? Они есть самое ценное, что мы можем вообще инвестировать.

— Конкретно вы говорили так: «Я действительно считаю, что лучшие инвестиции сегодня в России — это инвестиции в политику».

— Так вот, я уже отвечал на этот вопрос. Путин, который был до выборов, и Путин, который после выборов, в глазах многих сильно различаются. Однако, отвечая на главный вопрос, за кого бы я голосовал сегодня, я отвечаю: я и сегодня голосовал бы за Путина при том составе претендентов, который был. Изменилось ли что-нибудь

для меня в понимании Путина? Безусловно, изменилось. При этом я хочу сразу сказать: я не считаю то, что происходит с группой «Медиа– Мост», наездом на СМИ. Группа «Мост» хотела занять нишу политическую не через парламент, не через выборную систему, а через те материальные ресурсы, которыми она обладает. И власть поступила совершено корректно, когда оказала ей сопротивление. А вот технология плохая. И я тоже об этом говорил. Я вообще считаю, что мы должны провести амнистию на все, что происходило до определенного момента времени.

-Как?

— Если сегодня виртуально взять тех, кто сидит в Кремле, и опустить на землю, а тех, кто не победил на предыдущих выборах — Лужков— Примаков, — посадить в Кремль, то я уверен: если бы они захотели, то совершенно спокойно могли бы пересажать всю нынешнюю кремлевскую администрацию. И никаких проблем с этим не возникло бы. И именно поэтому я говорю, что если мы хотим жить дальше нормально, то мы должны сделать то же, что в свое время было сделано как подведение черты под советской властью,

— когда было принято мудрое решение не оглашать списки КГБ. Объясню почему. КГБ был становым хребтом в том государстве, и практически любой человек, вольно или невольно, — подавляющее большинство сотрудничало с КГБ.

Я был ученым и ездил за границу и, как все советские ученые, после командировки писал отчет о командировке — на каких докладах был, какие научные разработки видел. И что, я не понимал, куда эти мои записки идут? Конечно, в КГБ. И меня тоже в этом смысле можно было бы обвинить. И здесь такая же история. Здесь надо подводить под этим черту.

Теперь о переделе собственности. Я не вижу, чтобы Путин стимулировал передел собственности. Просто Путин сделал шаг не очень адекватный. Он одновременно противопоставил власть и бизнес– элитам, и политическим элитам и именно поэтому вызвал какой-то резонанс. Я еще раз говорю, что я не вижу в действиях Путина ни зажима СМИ, ни попытки переделить собственность.