Искусство невозможного (в 3-х томах) Т.1 - [32]

— Признаться, я редко совершал в жизни что-то подобное. Но свои интересы в любви всегда жестко отстаивал.

— Как, впрочем, и во всем остальном.

— Да, именно так. Боюсь, в этом меня уже не переделать. Придется принимать таким, какой есть.

Андрей Ванденко

3 декабря 1998 г. Общая газета, Москва

САМАЯ НАДЕЖНАЯ СИСТЕМА – ЭТО Я

Общая газета: note 14 Возвращаясь к вам… Вы не рассказали о маме. Кто были ваши друзья, вы их не растеряли?

БЕРЕЗОВСКИЙ: Мама всю жизнь проработала медсестрой в Институте педиатрии. По-моему, лет тридцать там работала. Сейчас она постоянно живет со мной. На днях ей как раз исполнилось 75 лет. Друзей своих я не растерял. Нас было трое, как это часто бывает, со школы. Один, к несчастью, погиб. Сейчас на мамин день рожденья пришел его отец. Еще один друг, он жив-здоров, физик, доктор наук, лауреат всяческих премий, работает в ФИАНе. Есть, конечно, и много новых людей, которые появились в последние десять, двадцать лет. Например, Бадри Патаркацишвили, с которым мы познакомились, работая на ВАЗе. Я считаю его исключительно порядочным человеком, своим другом. Что касается Юмашева, то мы немного времени с ним вместе, но это ответственное время, и могу сказать, что Валентин Борисович в наших взаимоотношениях абсолютно надежный человек.

— Перечисляя своих друзей, называете ли вы своей подругой Татьяну Борисовну Дьяченко?

— Назвать «подругой», чтобы потом прочитать в английском переводе

— «герл френд»? Я отвечу. С Татьяной Борисовной я познакомился в начале предвыборной кампании президента. Я уже говорил, что, с моей точки зрения, Татьяна Борисовна — точный генетический слепок со своего отца. По менталитету, по реакции, по тому, что она цельная натура и не кривит душой. Это нелегко, поскольку она

живет в суперсложном мире. Татьяна Борисовна — последовательный человек, живущий в согласии с самой собой. Она — порядочна перед собой. И этим она мне импонирует, потому что я стремлюсь к тому же: жить ответственно перед самим собой. Выше этого для меня ничего нет.

— Расскажите, как произошло превращение научного работника в олигарха? Раньше вы когда-нибудь занимались бизнесом?

— Никогда. Все началось в 89-м году, когда мы с «АвтоВАЗом» стали создавать «ЛогоВАЗ». Переход к бизнесу произошел мгновенный. В один прекрасный день я вышел из института, в котором проработал больше 20 лет, а в следующий раз появился там через полгода. Сначала было наивное представление, что базой для бизнеса станут наши профессиональные знания. Мы делали программное обеспечение и лоббировали его через Госкомитет по науке и технике на научно– исследовательские институты. Это приносило конкретные деньги. Но дальше стало ясно, что бизнес — это просто умение легально зарабатывать деньги. То есть абсолютно неважно, чем заниматься, лишь бы это было то, чего ждет рынок. В тот момент, если помните, символом свободы для советского человека был автомобиль. И мы стали создавать предпосылки к цивилизованному рынку автомобилей. Охватывающему всю технологическую цепочку — от производства и продажи до ремонта. То, на что люди были готовы отдавать последние деньги.

— А вы их брать?

— Знаете, самым сложным оказалось исчезновение прежних, сугубо меркантильных целей. К сорока двум годам от роду я имел автомобиль пополам с приятелем. Нам с Леней Богуславским он достался от Андрея Вознесенского, который купил себе новый. Мы его отремонтировали, неделю ездил Леня, неделю я и был абсолютно счастлив. Как и все, год копил на цветной телевизор, год — на люстру, нормальная ситуация. И вдруг практически в один день появляется очень много денег, совершенно другие возможности. Понятно, что в 89-м, 90-м, 91-м году очень мало людей вообще верило в возможность частного предпринимательства в России. Огромное поле было совершенно пустым. Деньги делались очень легко. Вера в то, что это законно, что тебя не посадят на следующий день, была у очень немногих людей.

— «Крыша» не поехала?

— Появилась некоторая растерянность. Очень многие люди с этим не справились. Или спились, или купили себе домик где-нибудь далеко

от Москвы и там сгинули. Хорошо, что я занимался наукой и у меня были какие-то другие ценности, да? Нужно было как-то переформулировать свои цели. Конечно, работая с «АвтоВАЗом», мы эксплуатировали возможности этой крупнейшей российской компании. И если говорить без лицемерия, то все совместные предприятия, выраставшие рядом с подобными гигантами, делали то же самое. Другой вопрос, как они это делали — законно или незаконно. Наше достоинство состояло в том, что мы с самого начала имели мощное юридическое обоснование под всеми своими действиями. Мы понимали, как общество будет реагировать на появление класса собственников, на то, что одни становятся богаче, а другие беднее. У вас не должно быть сомнений, что все, что я делал, исследовалось, в силу дальнейших политических событий, под микроскопом. И вы понимаете, что у людей, которые пытаются сделать что-то со мной лично и с моим бизнесом, до сих пор нет ни одного реального обвинения в мой адрес. Да, так шла приватизация. По этому поводу точнее всех сказал один мой близкий знакомый, Леня Вальдман, ныне живущий в Америке. Он сказал, что приватизация в России будет происходить в три этапа. На первом этапе будет приватизироваться прибыль. На втором этапе