Искусство и Кофе - [37]

— Нет, это мой драгоценный супруг увлекался, — небрежно взмахнула она рукою и подозрительно сощурилась: — А почему вы спрашиваете?

— Хочу немного расширить круг своих познаний, — уклончиво пояснила я. — А то недавно выяснилось, что даже прислуга образована лучше меня.

— Я давно говорила вам, что всегда готова заняться вашим образованием! — с энтузиазмом откликнулась Глэдис, мгновенно становясь похожей на сестру Анну из пансиона Святой Генриетты. И не важно, что старая монахиня была седой, крючконосой и полненькой, а моя подруга — стройной красавицей с волосами цвета рассветного золота. Этот взгляд, это желание просветить любой ценой, несмотря на сопротивление просвещаемого… о, как знакомо! — Я завтра же составлю список книг, которые непременно должна прочитать леди вашего положения, возраста и ума. А на следующей неделе в Королевском театре дают классическую «Трагедию Карпиты», и мы просто обязаны ее увидеть!

— Весьма благодарна вам, Глэдис, — предприняла я робкую попытку прервать поток красноречия излишне воодушевившейся леди. — Однако для начала мне хотелось бы просто нанять учителя романского. Литература — это удовольствие, а вот иностранный язык может быть полезным для работы.

Глэдис вздохнула.

— Как всегда, вы далеки от искусства и нацелены на дело. Это ваше достоинство, Виржиния, не вздумайте огорчаться, — улыбнулась она. — Но на пьесу мы все-таки сходим.

— Было бы прекрасно, но не хочу пока загадывать на будущее. К слову, об искусстве… Вы ничего не слышали о мистере Уэсте?

— Нет, — Глэдис помрачнела, и шутливые нотки исчезли из ее голоса. — Навещать его в тюрьме я больше не осмелилась, но слышала от доверенного человека, что якобы мистеру Уэсту стало совсем плохо. Даже поговаривают о том, чтобы отпустить его домой, на поруки. Все-таки подозрения подозрениями, а содержать в тюрьме человека его положения и возраста — недопустимо, без серьезных на то оснований. А газеты в последнее время поутихли.

— Я заметила. Последняя статья была два дня назад, — кивнула я, машинально отмечая, что это совпало с последним днем отсутствия Эллиса. — Думаете, их кто-то заставил…?

— Не знаю, — качнула она головой. — Три дня назад я перемолвилась словечком с Лоренсом Уэстом. Он вроде бы наоборот собирался пойти в газету и дать какое-то интервью, но статья так и не появилась.

— Может, ее придерживают пока? — вспомнила я один из излюбленных приемов ла Рона. — Прячут, как карту в рукаве? Или как нож.

— Ну и сравнения, Виржиния! — рассмеялась Глэдис. — Дружба с детективом не прошла для вас даром. К слову, а не могли бы вы нас познакомить? — неожиданно попросила она и добавила: — Говорят, он весьма красив и умен… Такая редкость среди мужчин!

— О, — глубокомысленно ответила я. — И кто так говорит?

— Многие, — не менее значительно откликнулась Глэдис.

Разумеется, после этого ни о каких обсуждениях дел и речи быть не могло.

Романтически-абсурдные сплетни — замечательный десерт к кофе с лимоном и перцем…

Позже, когда Глэдис ушла, я все-таки спросила у ла Рона, приходил ли в редакцию Лоренс Уэст. Журналист сначала удивился, а потом огорчился и посетовал, дразнить его, Луи ла Рона, подобными предположениями должно быть стыдно. Из этого я заключила, что Лоренс не появлялся в «Бромлинских сплетнях». На вопрос о мистере Остроуме ла Рон тоже пожал плечами:

— Кажется, это кто-то из «вольных». Тех, кто пишет статьи в разные газеты под разными псевдонимами, и таким образом зарабатывает деньги. Судя по стилю, Остроум — тот же, кто под именем «Призрак старого замка» освещал ту нелепую историю с привидениями у герцогини Дагвортской. Поздней весной, вы помните?

— Нет, — честно ответила я. — Кажется, мне тогда было не до газет.

— Я могу прислать статью, — услужливо предложил ла Рон, но я отказалась.

А «мистер Остроум» отчего-то начал внушать мне острую неприязнь.

Лайзо и впрямь вернулся только к ночи. Он, как и полагается хорошему слуге, подогнал автомобиль к дверям кофейни точно в срок и без напоминаний. Однако дневное происшествие не прошло бесследно. Лайзо был на удивление молчалив — никаких нахальных вопросов о моих мыслях, самочувствии и прочем; только «Да, леди» или «Нет, леди». Он даже взглядом со мной избегал встречаться, надвинув серое кепи на лоб и спрятав глаза под козырьком.

— Как ваша матушка? — не удержалась я от шпильки.

Лайзо ощутимо вздрогнул — даже автомобиль как-то странно дернулся.

— Велела передать вам мешочек с травами, который вы забыли, и сказать, что платы никакой не надо.

— Действительно? — удивилась я. — Как не похоже на нее! Обычно она очень щепетильно относится к деньгам, — и улыбнулась ему в спину: — Мне кажется, что вы лукавите, мистер Маноле.

Говорила я наугад, и потому очень удивилась, когда Лайзо и впрямь покаялся:

— Лукавлю. Да только и матери не след было моими травами торговать. Не она их летом собирала, не ей их за деньги отдавать.

Я вздохнула:

— Так вы действительно разбираетесь в травах, я правильно поняла Зельду? Просто кладезь талантов… Езжайте чуть медленней, мистер Маноле, в такую погоду только на тот свет спешить.

Он ничего не ответил, но автомобиль тут же замедлился. До самого дома мы с Лайзо больше не обменялись ни единым словом. Однако сразу по прибытии я записала к себе в рабочую тетрадь напоминание — выплатить в этом месяце мистеру Маноле девяносто рейнов дополнительно.