Искусство дорожного разговора - [3]

— Да. Фриско, а потом Лос-Анджелес.

— Не называйте его Фриско при калифорнийцах. Они не любят, когда их город называют Фриско. Вы туда в первый раз едете?

— Нет. Я там бывала, но уже давно. Она повернулась к Милдред.

— Ты ведь об этом не знала, верно? — сказала она. Но Милдред дремала. — Бедная Милдред! Она так устала. Не привыкла к путешествиям. Она довольно симпатичная девушка, как вы считаете?

— Очень симпатичная!

— Ну, может быть, не слишком симпатичная, — уточнила ее подруга, — но, милая, что ли, как ребенок. Можно предположить, что все мужчины должны быть от нее без ума, но нет — многие даже не считают ее симпатичной, а я полагаю, что с таким невыразительным лицом трудно вызвать симпатию. Бедная Милдред, столько упустила в своей жизни.

— В это время года я бы предпочел оказаться в Атлантик-Сити, а не в Сан-Франциско.

— Ой, разве Атлантик-Сити — это не изумительно! Есть только один такой город! И мне там действительно больше нравится зимой. Только милейшие люди ездят туда зимой. Я не сноб, но точно могу сказать, что терпеть не могу отдыхать рядом с некоторыми из той публики, с которой приходится иметь дело на этих курортах. Ужасно! Два года назад я ездила в Атлантик-Сити вместе с Бесс Элдридж. Я, как последняя дурочка, доверила ей забронировать нам места, и она отправила телеграмму в «Треймор», так она сказала, но у них ничего для нас не оказалось. Мы искали и в «Ритце», и в «Амбассадоре», просто везде, но мест нигде не было. Я имею в виду, нигде, где уважающему себя человеку захотелось бы остановиться. Бесс тогда была помолвлена с Харли Бейтменом. Сейчас она вышла замуж за человека по фамилии Вэнноп из Миннеаполиса. А в тот раз нам пришлось ехать в Филадельфию и провести ночь у моей тетушки, она кормила нас печенкой и беконом на завтрак. Харли был настоящим денди, когда не пил. Но пустите меня в Атлантик-Сити в любое время года!

— Мне нужно будет послать телеграмму из Гранд-Айланда.

— О, а если я пошлю телеграмму, то когда она дойдет до Элкхарта?

— Сегодня вечером или завтра утром.

— Хочу написать своей сестре.

— Так напишите из Гранд-Айланда.

— Думаю, я подожду и напишу ей из Фриско.

— Но до Сан-Франциско еще больше двух дней.

— Мы по пути будем переводить часы, не так ли?

— Да, мы будем переводить часы в Норт-Платте.

— Тогда, пожалуй, напишу ей из Гранд-Айланда.

— Вашей сестре, вы сказали?

— Да. Моей сестре Люси. Она замужем за Джеком Кингстоном.

Слышали: «Шины Кингстона».

— На месте зуба прямо ощущается пустота, — сказал Чепмен.

Когда, позднее в тот же день, поезд покидал Норт-Платт, Чепмен присоединился к девушкам в вагоне обозрения.

— Ну что ж, девушки, — сказал он, — можете перевести часы на час назад. Здесь мы меняем время. Раньше мы были в поясе Центрального времени, а теперь перешли в Горное время.

— Горное время, — повторила Мидред. — Наверное, отсюда и идет выражение «час пик».

Хейзел и Чепмен никак не отреагировали на реплику Милдред, и та покраснела. Она чувствовала, что вообще заговорить само по себе уже было ошибкой. Она раскрыла свою книгу, «Карлейль о Кромвеле и других», которую его преподобие Н. Л. Вич подарил ей на Рождество.

— А вы бывали когда-нибудь в Вашингтоне? — спросил Чепмен у Хейзел.

— Ой! Ну разве там не изумительно! «Город Величественных Расстояний». Замечательно! Я там была два года назад с Бесс Элдридж. Мы собирались встретиться с президентом, но что-то случилось. Ах, да: Бесс получила телеграмму от Харли Бейтмена, о том, что он собирался приехать в тот же день. Он так и не приехал.

Он был ужасно милым, когда не пил, и просто кошмарным, когда выпивал. Бесс разорвала помолвку с ним и вышла замуж за человека по фамилии Вэнноп, который владеет водяными мельницами в Миннеаполисе.

Она была модницей, только постоянно грызла ногти, просто ужасно.

Президента мы так и не увидели, зато высидели два или три заседания Сената и Палаты общин. Вы видели, как они там что-то делают? А еще мы ездили в Рок-Крик-парк и на гору Верной, и на Арлингтонское кладбище, и к Киту.

Там как раз были Моран и Мэк, знаете, эти чернокожие комики.

Моран, или это был Мэк, ну, в общем, тот, который маленький, он говорит другому, я уже не помню, как там именно было, но они просто вопили, мы думали нас с Бесс выставят. Так мы визжали. А в последний вечер мы ходили на «Неделю старого дома» с Томасом Мейганом. Чудесно! Харли Бейтмен знает Томаса Мейгана лично. У него красивый дом на Лонг-Айленде. Он как-то раз приглашал Харли на ужин. Но что-то стряслось. Ах, да: Харли когда-то давно потерял передний зуб, и у него был вставной, и в тот день он жевал карамель, и зуб вывалился…

— Посмотрите сюда, — сказал Чепмен, открывая рот и указывая пальцем. — Мне его вырвали в Милуоки…

— Харли был просто высший класс, когда был трезв, но ужасным, когда…

До Милдред вдруг дошло, что ее присутствие может быть только помехой. Здесь собрались явно родственные души, два человека, которые везде бывали и все видели. Ну, конечно, им больше нечего было обсуждать при ней, кроме географии и стоматологии.

— Я, пожалуй, пойду в наш вагон и немного вздремну, — сказала она.

— О, не надо… — вдруг начал Чепмен, но прервался. Она ушла, и родственные души остались наедине.