Искусственный интеллект - [97]

Переработка информации - не синоним мышления, хотя любой познавательный акт есть процесс переработки информации. Но игнорирование информационной стороны мышления не дает возможности понять, как субъективные феномены влияют на физические процессы. Речь идет не о воспроизведении мышления, а о его имитации, т.е. о приравнивании информационных и психических процессов на уровне определенной абстракции, не снимающем задачи выявления специфики переработки информации человеком. Иначе говоря, информационное объяснение психики вовсе не исключает ее объяснения в иных аспектах.

Следует, однако, признать, что возражения против информационного подхода к психике, сформулированные О.К. Тихомировым, не столь просты, чтобы быть опровергнутыми приведенными выше соображениями. Вопрос может быть поставлен так: в какой системе понятий сравнивать функционирование мозга и ЭВМ, что дает для психологии знание закономерностей переработки информации? Конечно, всякая психическая деятельность есть деятельность информационная, но не всякая информационная деятельность является деятельностью психической. Мозг и ЭВМ, моделирующая работу мозга, являются информационными системами - с позиции теории информации описываются общие для мозга и ЭВМ процессы. Кроме того, та и другая системы имеют какие-то специфические черты, отличающиеся друг от друга. Таким образом, психика есть информация плюс нечто, что и составляет специфику, свойственную лишь психическому. Если в предмет психологической науки включать лишь эту «специфику», то, естественно, изучение ее с позиции информационных процессов ничего не даст (вопрос, как видно, упирается в неразработанность самой проблемы предмета психологии). Поэтому с позиции психологии теория, например мышления, фиксирующая лишь те стороны мышления, которые являются общими для него и ЭВМ, действительно является существенно неполной. Но ведь никто не требует, например, от ножа быть одновременно и пилой. Точно также, вообще говоря, не имеет смысла требовать от теории, объясняющей одну сторону объекта, одновременно объяснять и другую сторону, находящуюся в «юрисдикции» другой теории. Аргументация сторонников необходимости включения в одну теорию объяснения и тех сторон, для объяснения которых существуют другие теории, применительно к обсуждаемой проблеме такова: игнорирование смысловой стороны при исследовании мышления означает уход от собственно психологического исследования, следовательно, исследование с позиций концепции информации не есть исследование психологическое.

Однако такое рассуждение справедливо лишь с позиций традиционной психологии, не включавшей в свой предмет информационный аспект психики. С позиции информационного подхода к психике предмет психологии должен быть уточнен на счет включения в него информационного аспекта психики.

«Специфичность» психики (предметная соотнесенность с внешним миром, субъективность, активность и т.д.) не может существовать «сама по себе», не основываясь на процессах переработки информации. Утверждать, что мышление является категорией психологической, а информация - категорией кибернетической, не совсем точно. Выделение специфического, свойственного лишь для человеческой психики, безусловно, важно и необходимо. Но важно и знание общего. Конечно, общие понятия отвлекается от многообразия структур конкретного типа, но они могут направлять поиски конкретных структур. Поэтому есть резон в предложениях определять психологию как науку о сохранении информации в памяти человека, о возможности обращения человека к информации, хранимой в его памяти, о воздействии этой информации на принимаемые человеком решения и на его поступки [6, с. 224].

Понять общее - не менее важная задача, чем понять специфическое, тем более, что знание общего открывает новые перспективы в понимании фундаментальных структур, лежащих в основе познавательной деятельности человека. При этом, разумеется, не следует забывать и различий, поскольку познать специфику психики без знания конкретных механизмов и структур невозможно. Как показал П.К. Анохин, в живой системе информационный процесс в любом его звене содержит в себе в разных кодах черты и признаки исходного объекта, поскольку передача информации подчиняется следующему правилу: между начальным и конечным звеном передачи информации должна быть «точная и адекватная эквивалентность». Вся приспособительная деятельность живых систем оказывается возможной потому, что все воздействия внешнего мира «входят в организм в форме тончайших информационных процессов, весьма точно отражающих основные параметры этого объективного внешнего мира» [1, с. 46].

Именно поэтому анализ психических функций мозга можно проводить с позиции концепции информации. Нервная система, как известно, осуществляет в организме функцию управления. Управление же без информации невозможно - процесс управления есть процесс информационный.

Свести полностью психическую деятельность к разнообразным электро-нейрофизиологическим процессам, имеющим, по существу, дискретный характер, конечно, нельзя. Психика синтезирует из дискретных сигналов (оптических, акустических, тактильных и т.д.) непрерывные образы внешнего мира. Это относится также к образам, созданным во «внутреннем мире» (картина в воображении художника, музыка в «голове» композитора и т.д.), т.е. субъективность психики не исчерпывается информационным ее аспектом. Субъективность дана в интроспекции, всякое описание субъективного означает его объективацию. С позиции концепции информации понять субъективное также трудно, как, например, понять творчество Ф.М. Достоевского, не привлекая в предмет исследования ничего, кроме словаря и грамматики русского языка - всегда будут исчезать уникальные моменты психической деятельности, для выражения которых (а не наоборот) только и существуют правила, знаки. Можно сказать, что психика есть информация плюс субъективное. Но это не означает, что в принципе невозможно расшифровать (хотя бы вероятностно) коды даже самой сложной психической структуры - психика вообще становится предметом изучения лишь в том объеме, в каком она выявлена в информационных процессах.