Искусники - [166]

– Сэм, если тебе надо в туалет, иди сейчас.

– Если мне туда понадобится, – ответила она с нервным смешком, – можешь принести мне кастрюльку, а остальные отвернутся.

– Давайте, начинайте, черт вас дери. – Джина уставилась в потолок. Потом протянула руку и накрыла ею руку Гейба.

– Хорошо, – сказал он. Сэм поморщилась, когда отец обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на нее. Тут она пожалела, что ей не пришло раньше в голову обнять или поцеловать его. Затем его глаза закрылись, и программа стартовала.

* * *

Он смотрел на странную комнату с черно-белым кафельным полом и быстро проносящимися облаками на месте потолка. Или, скорее, пытался на нее смотреть. В центре комнаты находилось что-то очень яркое и колеблющееся, как отражение солнца на подернутой рябью воде. Оно слепило его, делая блеклым все окружающее, поэтому пришлось отвести взгляд, чтобы приспособиться. Он ощущал Джину поблизости. Ее энергия клокотала – один микровзрыв за другим. Еще через мгновение он повернулся к ней; ее изображение было той же Джиной, которую он знал, но выглядело оно тоже как-то странно: текстура и цвет сменялись, словно художник подбирал краски.

Она что-то сказала, но он не разобрал слов.

– Скоро все согласуется, – раздался голос из центра яркого свечения. – До полного синтеза осталось немного. Ничего поездочка, правда, Джина?

Свечение стало менее слепящим, но не потому, что потускнело, а оттого, что он уже привык к нему. Постепенно он смог различить внутри него чью-то фигуру. Силуэт был один, но на него попеременно накладывался то один, то другой образ, причем фрагменты одного переходили к другому, и это была скорее изменчивая композиция, а не борьба между двумя отдельными образами.

– Места тут полно, – продолжал голос, и Гейб понял, что и голос этот был составным. Он снова повернулся к Джине, чей образ постепенно выравнивался, как если бы художник решил сменить импрессионистическую манеру письма на фотореализм. Он видел Джину словно сквозь прозрачную преграду из стекла или воды, но вот преграда исчезла, и все стало видно ясно и четко.

Силуэт внутри свечения сдвинулся немного в сторону, открыв перед ними контур разделенного на четыре части окна, которое парило в воздухе на фоне безостановочно летящих облаков. Силуэт оперся рукой о подоконник, внутри окна изображение пропало, сменившись черным прямоугольником.

– Ипсеорама, – произнес составной голос. – «Видеть на расстоянии». Так слово «телевидение» могло бы звучать, если переставить его латинские и греческие корни.

– Спасибочки, – саркастически поблагодарила Джина. – Исключительно необходимые сведения.

Это повеселило стоящего.

– Просто проверяем, насколько полон наш синтез. – Одной ногой фигура перемахнула за окно и осталась так сидеть, наполовину в комнате, наполовину снаружи. – Здесь вы можете видеть на такое расстояние, на какое захотите. Сейчас мы открываем линию на узел Феникса, – сказал их собеседник и вылез через окно полностью.

Прежде чем Гейб успел об этом подумать, его взгляд устремился вперед, через оконный переплет во тьму.

* * *

Внизу экрана возникла строка состояния.

– Они связались с Фениксом, – сказала Сэм и тут же почувствовала глупость сказанного. Единственный человек в комнате, кто не мог прочесть строку состояния, был Адриан. Но никто не отпустил никаких ремарок. Может быть, в этой ситуации вполне нормально было вслух объявлять о том, что происходило.

Фец сидел на соседнем с ней стуле, сгорбившись и обхватив ладонями колени. Глаза его не отрывались от экрана. Роза по-прежнему держала ее за руку, а Перси устроился рядом с Кили, держа наготове все свои инструменты и железяки. Гатор собрала возле экрана запас заряженных аккумуляторов и парочку ноутбуков. Все прочие – Джасм, Грациэлла, Кэйзин, Родригес, несколько веселых маленьких бандитов Перси, та барабанщица Флавия Нечто и Ударник, который выглядел совсем старым, уставшим и озабоченным, – нервно следили за происходящим. Еще на одном экране демонстрировалась постоянно работающая в большой системе диагностическая программа, а на плаще вращались и извивались узоры, словно что-то живое.

– Хотелось бы мне сейчас следить за происходящим в развернутом визуальном режиме, а не только по строке состояния, – продолжила Сэм.

– Нельзя так их перегружать, – отозвался Кили. – Им пришлось бы участвовать в передаче данных, даже если бы я просто перехватил поступающую к ним картинку. Слишком большая нагрузка для концентрации их внимания.

– А ты мог бы сам войти туда во время действия? – спросил Фец.

Кили пожал плечами.

– Может быть. Зачем?

– Если мы потеряем с ними контакт, то сможем увидеть, что произошло.

– Если мы потеряем с ними контакт, то до-олго уже ничего не увидим.

На экране появилось новое сообщение над строкой состояния.

>Загружаются программы «Охотников за головами»<

– Программы «Охотников за головами»? – удивилась Сэм. – Дешевого ужастика?

– Отличный сюрприз для твоего отца. – Кили расплылся в улыбке.

Лежащий на матрасе Гейб выглядел удивительно безмятежно, как будто спал и видел лучший сон в своей жизни.

* * *

Гейб чувствовал себя так, будто сидит у основания огромного генератора, вибрация которого пронимает его до костей. Ощущал он также и присутствие Джины – энергетическую смесь гнева, страха и едва сдерживаемой агрессии в ответ на его собственную неуверенность и опаску. Снаружи он как-то больше верил в идею объединения усилий с Марком и Артом – теперь Марктом – чем тут, внутри этого зазубренного пейзажа, заполненного косыми тенями, которые отбрасывали не до конца различимые предметы.