Искушение ворона - [18]

Во время состоявшегося вечером того же дня телефонного разговора Колин пожелал срочно видеть Леонида у себя в Голливуде. Там уже во-всю велись павильонные съемки, и Леня был нужен Колину как консультант.

Ленечкиному джет-лэгу предстояло усугубиться еще на четыре часа поясного времени. Он теперь летел в Лос-Анджелес.

Ничто так не забавляет российский организм, как хорошая смехопанорама!

Когда Леня как-то томился в Мурманске бездельем, а это было за год до увольнения в запас… Он тогда еще был выведен за штат и сидел на берегу без должности, получая денежное довольствие только в виде оклада «за звездочки»… Скучно сидеть за штатом. Вроде как и не на службе, а каждый день надо являться в штаб дивизии. А там тебя, как бездельника, всегда куда-нибудь да засунут, то начальником патруля, а то и хуже – помощником дежурного по комендатуре…

Но в те дни, когда его не ставили в бесконечные наряды, он, маясь от мучительного безделья, принялся много читать. Именно тогда попалась ему в руки книжонка профессора математики, замахнувшегося на секрет той технологии, что превращает простые несмешные истории в смешные. Та книжка так и называлась – «Технология смеха»…

Оказывается, применяя несколько определенных правил к любому самому безобидному тексту или картинке, можно было превратить текст в анекдот, а картинку – в полную укатайку! Примени к предмету правило несовместимости – и получишь смешной оксюморон… Или примени правило несовместимости несогласованных времен… И сразу твои слушатели или читатели начнут биться в истерике безудержного хохота…

Об этом с грустью думал Леня, когда помощник Колина Эрон показывал ему декорации в павильонах, где снимались сцены их будущего фильма…

– У нас что, разве комедия? Или пародия? – спрашивал Леня своего гида.

– А что? – с невинным видом переспрашивал Эрон.

– А то, что в ресторане, который посещают советские моряки, никогда не висело портретов Ленина и Маркса… Там скорее картины Шишкина висели, типа мишек в сосновом лесу, но никак не Маркс с Энгельсом! И потом, во что у вас одеты офицеры? – продолжал возмущаться Леня, рассматривая пачку фотографий предыдущих кинопроб. – У вас у каждого офицера на кителе значок командира подводной лодки, и у лейтенанта, и у капитана второго ранга, и даже у мичмана. Они у вас все командиры лодок? А серебряную лодочку над академическим значком мог носить только командир, а самое маленькое воинское звание у командира подлодки, если это не ядерный ракетоносец, а дизелюка – кап-лей… Но никак не мичман и не лейтенант!

Леня недовольно пыхтел, сортируя снимки на две кучки – на «сойдет» и на «полный булшит»…

Булшита выходило больше.

– А почему у вас матросы через одного при боевых орденах? Вы кого хотите насмешить? Это в мирное-то время! И почему на фотографиях на мостике один офицер в парадном кителе при кортике и орденах, а другой – в лодочной робе? – Леню аж коробило от такой клюквы… – У нас такую работу называют туфтой, так не пойдет, дорогие мои!

– Отлично, для этого мы вас и пригласили…

Но тут с Леней едва не приключился обморок…

– А это кто? – спросил он, заикаясь, держа в дрожащих руках снимок красивой женщины в летнем сарафане с накинутым на плечи военно-морским кителем…

– А это Таня Розен, наша актриса, – простодушно ответил Эрон.

– Таня? – воскликнул Леонид, – воистину сказано – small world… Мир тесен.

– Вы ее знали? – спросил Эрон.

– А где она? Я могу ее видеть? – спросил в свою очередь Леонид.

– Нет, она сейчас в Майами, – ответил Эрон, – она прилетит на свою сессию съемок на той неделе…

– Вот те раз! – сказал Леонид, – вот те раз…

Подчеркивая важность Ленечкиной персоны, на второй вечер Колин пригласил Рафаловича в хороший клубный ресторан.

– Сегодня мы ужинаем с моим русским другом Леонидом, – сказал Колин метрдотелю, вышедшему к ним навстречу.

– Тогда, наверное, надо приказать подать водки и икры? – по-своему сострил метрдотель.

Но они предпочли водке с икрой свежих средиземноморских устриц, омаров, розовых креветок и бутылочку розового вина с берегов Роны урожая самого солнечного из семидесятых.

– Французы носят с собой специальные календарики, где означены урожайные и неурожайные годы, – сказал Фитцсиммонс, пробуя вино, – а мне таких шпаргалок не надо, я наизусть помню, а еще доверяю вкусу здешнего клубного руководства, оно винный погребок формирует.

– А на русском флоте, особенно на больших кораблях, был обычай, что в офицерской кают-компании за стол и вино отвечал выборный старший офицер, обычно первый помощник, но в советское время, когда я служил, это уже было только в преданиях.

– Что, вам не давали к обеду вина? – спросил Колин, участливо посмотрев на Леню.

– Наоборот, нам, подводникам, в походе вино было строго предписано докторами по регламенту питания, вино давали даже матросам и старшинам, и у них там в матросских кубриках обычай был такой – бутылку красного сухого выдавали на четверых, по сто пятьдесят грамм на человека, но хитрые матросы предпочитали пить вино раз в четыре дня, но сразу бутылку залпом, чтобы запьянеть. Три дня ходишь трезвый, а на четвертый день – косой.