Искушение - [10]

Лучше бы он не пожимал плечами: тогда рубашка на его груди не распахнулась бы, и Мэри не пришлось бы отметить, что его грудь стала более выпуклой тех пор, когда она водила по ней руками в то лето, а живот остался точно таким же — плоским и твердым.

— Я хотела сказать, что не собиралась беспокоить тебя, — возразила она, тщательно обдумывая каждое свое слово, чтобы не попасть в ситуацию, с которой ей уже не удастся справиться. — Мы и так доставили тебе достаточно хлопот, вытащив из постели и заставив мчаться нам на помощь.

— Я ночная сова. И редко ложусь спать раньше часа, а то и двух ночи.

Ну вот, самое трудное осталось позади. Они встретились лицом к лицу, обменялись обычными любезностями и оба благополучно пережили это суровое испытание. Теперь ей оставалось всего лишь с достоинством покинуть место действия, прежде чем ее неуправляемые эмоции выдадут ее с головой.

— Как ты жила все эти годы, Мэри?

Она не ожидала этого вопроса и, вздрогнув, оглянулась. Патрик стоял совсем близко за ее спиной — настолько, что она сочла за благо обогнуть край стола.

— Хорошо, спасибо.

— А как твой муж?

— Муж?

На его губах промелькнула мимолетная усмешка.

— Ну, тот человек, за которого ты вышла замуж.

— Я… С ним тоже все в порядке.

Патрику Мэйну совершенно не обязательно знать, что ее замужество осталось в прошлом. Да и вряд ли его это в самом деле интересует: просто, будучи светским человеком, он задавал обычные, принятые в таких случаях вопросы. Так же решила держаться и она.

— Мне было очень жаль, когда я услышала о твоей жене.

Патрик опять как-то отстраненно пожал плечами.

— Такое случается, — ответил он столь безразличным тоном, что Мэри не могла не задаться вопросом: не выбросил ли он из своей жизни Лорейн с такой же легкостью, с которой когда-то выбросил ее?

— По твоему тону можно заключить, что ее смерть была для тебя скорее неприятностью, чем трагедией, — с удивлением услышала она собственный ехидный голос.

Патрик сурово сжал губы. Сейчас можно было подумать, что он вообще не способен улыбаться.

— Не думаю, что должен оправдываться перед тобой в том, что я справился с трагедией в моей личной жизни, Мэри Клэр.

— А ты вообще никогда не думал о том, чтобы оправдываться передо мной!

Эти слова, полные горького упрека, вырвались у нее раньше, чем она смогла остановить их. Ей самой меньше всего хотелось воскрешать прошлое! И уж во всяком случае напоминать ему о том, что она оказалась в его жизни ненужной женщиной…

Патрик нахмурился.

— Я надеялся, что ты все забыла, — сказал он. — Не могу понять, почему ты цепляешься за прошлое.

Ну конечно же, он не может понять! Ведь это не он предложил кому-то в подарок свое сердце и получил его назад выжатым, как лимон, без какой-либо особой признательности. Он ушел невредимым, а она до сих пор не может излечиться от шрамов, которые сама же нанесла себе неумелой попыткой заставить его любить ее так, как она любила его…

А главное — у нее не было права в чем-то обвинять Патрика! Ведь он не имел ни малейшего представления о том, какую огромную цену ей пришлось заплатить за ту ночь. Пребывая в блаженном неведении, он пошел по жизни своей дорогой, женившись на женщине, которую выбрал для себя сам. Он оставил Мэри нести груз отчаяния в одиночестве, и поэтому она все-таки не могла не винить его.

— Я не цепляюсь, — ответила она холодно. — Собственно говоря, я не вспоминала о тебе много лет, вплоть до сегодняшнего дня.

— Значит, ты была счастлива?

— Не делай вид, будто тебя это действительно интересует!

На этот раз он вздохнул, как человек, которому без конца приходится объяснять самые простые и очевидные вещи.

— Мы долго были друзьями, Мэри. Даже больше чем друзьями: мы были почти как брат и сестра. Неужели одна ночь… один неблагоразумный поступок должен свести на нет все наше доброе прошлое?

Так для него это всего лишь «неблагоразумный поступок»! Мэри захотелось убежать, запереться в своей комнате и остаться там одной. Только бы не признавать того, что он до сих пор обладает над ней властью большей, чем любой другой мужчина!

— Ну что ж, если ты хочешь ответа на свой вопрос, изволь: я очень счастлива, весьма преуспела в делах и очень устала, — сказала она, обходя вокруг него и направляясь к дверям. — Еще раз спасибо тебе за наше спасение нынешней ночью. Учитывая обстоятельства, это было очень благородно с твоей стороны.

— Благородно? — Хотя она не могла видеть его лица, но в его голосе ей послышалась усмешка. — А как еще, по-твоему, я мог поступить? Дать тебе сгореть заживо?

— Я не знаю, как бы ты поступил, если бы знал, что я приехала навестить свою бабушку.

Патрик насмешливо улыбнулся.

— Я, хотя и давно, но давал клятву Гиппократа о спасении и защите человеческой жизни.

У нее так и вертелся на языке вопрос: «Даже моей?» Но она воздержалась от него, холодно заметив:

— Ну конечно же. И не беспокойся о том, что у нас войдет в привычку звать тебя каждый раз, когда у нас возникнут чрезвычайные обстоятельства. Мы гордимся тем, что достаточно самостоятельны.

Однако, как и любое другое утверждение, сделанное Мэри за последние часы, это тоже оказалось ложным. К утру колено Шанталь страшно распухло, и пришлось опять обратиться к Патрику.