Искупление - [51]

Еще каких-то полтора-два года назад Кузнецовых было четверо. Бабушка заведовала библиотекой в исследовательском институте, мама и папа были в том же институте научными сотрудниками и, кроме того, подрабатывали чтением лекций, написанием популярных статей и редактированием книг, потому что на зарплату ученого, пусть даже кандидата наук, в наши дни не то что прожить – концы с концами нелегко свести. Так что семья Тани была совсем не богатой – зато счастливой и дружной. И девочка понимала это с первых дней жизни. Пусть у них не было машины и дачи, они не ездили отдыхать за границу и не носили фирменной одежды, пусть шоколадные конфеты и копченая колбаса покупались только по праздникам, а старенький компьютер один служил всей семье и не «тянул» многих красочных современных игр. Зато в доме имелось старинное пианино, звучанием которого восхищались даже опытные настройщики. Зато стеллажи, подпиравшие высокие потолки во всех комнатах, включая прихожую, были битком набиты чудесными книгами. Зато почти каждые выходные мама, папа и Таня всей семьей отправлялись за город – зимой с лыжами, а летом на купание и пикники. У Кузнецовых было много друзей и знакомых, все, как на подбор, замечательные и интереснейшие люди, и оттого в их доме всегда было шумно и весело, кипели горячие споры, звучала хорошая музыка, и пахло вкуснейшими пирожками, печь которые Танина бабушка была большой мастерицей…

Жили Кузнецовы почти в самом центре, недалеко от живописного пруда, который по старой московской привычке до сих пор именовался не одним прудом, а «прудами». Их дом, небольшой и некрасивый, постройки еще двадцатых годов прошлого века, давно уже обветшал, и потому жильцы с тревогой ожидали, как сложится их дальнейшая судьба. Разговоры о том, что дом вот-вот будут сносить, начались еще до рождения Тани – но она уже успела появиться на свет и даже подрасти, а дом все стоял. Но все-таки гром грянул. Почти два года назад, позапрошлой весной, жильцам объявили, что их дом выкупает крупная строительная компания. Разумеется, заинтересовал бизнесменов не сам дом, который не было смысла реставрировать, никакой ценности, ни материальной, ни культурной он собой не представлял, а земля, где он находился. Дом планировалось снести, а на его месте построить новое современное здание. Дело оставалось за малым – освободить дом, расселив жильцов.

Взамен обжитых семейных гнезд строительная фирма предложила им вполне приличные квартиры в Южном Бутове. И многие согласились на такой вариант, так как сочли, что лучше жить в современном муравейнике на «экологически чистой» окраине и добираться до метро на маршрутке, чем оставаться в ветхом здании в загазованном центре. Но нашлись и такие жильцы, кто наотрез отказался переезжать, для кого расставание с видом из окна на старый московский пруд было невыносимо. В их числе оказались и Кузнецовы, обитатели девятой квартиры, а также их соседи из десятой, Медынцевы, молодожены с маленьким сыном. И те, и другие никак не хотели покидать район, в котором родились и выросли, где жили когда-то их родители, бабушки и дедушки, а до них – прабабушки и прадедушки. Люди вросли здесь корнями, они знали и могли рассказать историю не то что каждого строения – каждого дерева и камня в округе. Это был их воздух, их жизнь, их единственно возможная форма существования. Переезд на окраину обернулся бы для них настоящей драмой, они зачахли бы там, как чахнет растение, пересаженное в непривычную, чуждую ему почву.

Первое время представители фирмы вели переговоры с упрямыми жильцами, пытаясь втолковать им, что селить их в том же районе никто не будет, слишком дорого. Потом, осознав, что это не помогает, начали им угрожать. А когда и это не подействовало, им объявили настоящую войну. В доме постоянно отключали воду и свет, но взрослые Кузнецовы не обращали внимания и на это. «Ничего, это скоро кончится! – оптимистично заверяла бабушка, зажигая расставленные по всей квартире свечи в старинных подсвечниках. – Они поймут, что мы упрямее, и сдадутся». Однако сдаваться представители строительной компании не собирались. Когда пришла осень и настали холода, они не стали включать в доме отопление, и это привело к ужасной трагедии. Костик, маленький сын Медынцевых из десятой квартиры, внезапно заболел. Молодые неопытные родители решили, что у мальчика самая обычная простуда, стали лечить его традиционными средствами и слишком поздно вызвали врача, который установил, что у ребенка ложный круп. Костика срочно отправили в больницу – но спасти уже не успели.

О том, что творилось тогда в семье их соседей, Таня до сих пор вспоминала с ужасом. Лена, мама умершего Костика, которой было всего двадцать три года, на глазах поседела от горя. А Виктор, ее муж, бывший спецназовец, почему-то решил, что в смерти ребенка виновата жена, которая не сразу вызвала к Костику врача. Изо дня в день он орал на Лену, доводя ее до истерики, и кончился весь этот ужас тем, что однажды ночью несчастная молодая женщина выпила целую горсть снотворных и успокоительных лекарств. Ее похоронили рядом с сыном, на могиле которого еще не успела просохнуть земля. А потерявший жену и сына Виктор куда-то исчез, по слухам, его отправили в сумасшедший дом. Таня тогда очень остро переживала все случившееся – ведь до этого в ее уютной и благополучной жизни не происходило ничего подобного. Тогда девочка еще не знала старой русской поговорки «Беда не приходит одна». А меж тем у дверей Кузнецовых уже стояла своя беда, не менее страшная.