Искупление через грех - [5]
И тут я должен сделать еще одно замечание. Иногда от объективного обсуждения проблем саббатианства и франкизма отмахиваются, ссылаясь на то, что эти явления носили характер болезненный, патологический. Соответственно, предполагается, что связанная с ними проблематика более подобает для интереса врачу, чем историку, и даже историку религии. Но мы уже удостоились статьи Быховского «Франк и его секта в свете психиатрии» (в 14-м сборнике «Ха-Текуфá») и могли убедиться в том, что подобный подход не дает ученому действенных инструментов для понимания религиозного нигилизма. Вполне очевидно, что Франк был больным человеком, с точки зрения теории психосексуальных перверсий. Равным образом не подлежит сомнению и то, что среди саббатианцев вообще встречались во множестве типы, способные заинтересовать медицину. Таких много во всяком радикальном движении, живущем особым накалом внутренней страсти, часто – на грани психиатрической нормы. Но что нам дает констатация этого факта? Ведь нас интересует не облик конкретного человека, а то, каким образом он сумел повлиять на очень значительное число нормальных людей. Мы пытаемся осознать, почему и как многие тысячи евреев находили в дебрях саббатианства убедительный ответ на свои вопросы и устремления. Диагноз усердного психиатра ничуть не приблизит нас к лучшему пониманию связанных с этим проблем.
Дешевые слова «болезнь», «массовый психоз» и т.п. лишь заметают вопрос под ковер, но не могут его прояснить. Они избавляют нас от необходимости думать, искать, допытываться, льстя «нормальному» человеку тем, что его такая напасть не постигнет. Все мы вполне уверены в том, что Яаков Франк был мерзавцем и извращенцем, но даже он станет для нас проблемой, если мы дадим себе труд внимательно прочитать его «труды» и захотим объяснить, почему значительное еврейское движение признало в нем своего вождя и пророка. Понять ведомых часто бывает важнее, чем охарактеризовать лидера, и это особенно верно в отношении саббатианского движения, вся теория которого зиждится на парадоксах. Я не знаю, можно ли сказать о Саббатае Цви и о Яакове Франке, что они были мошенниками (в отношении последнего такой вывод может иметь под собой определенные основания), но то, что их многочисленные адепты мошенниками не были, для меня очевидно. Искренность их веры не вызывает сомнений, хотя наивной ее не назовешь, поскольку в парадоксальной доктрине саббатианства если чему-то и не оставалось места, так это наивности. Но вера и без наивности может быть искренней, страстной, пронизывающей душу до последних глубин. Природа этой веры у саббатианцев, ее доктрина и корни составляют предмет моего интереса в данной работе.
II
Саббатианство как мистическая ересь принимало разные, меняющиеся формы: оно раскололось на множество сект, и уже авторы ранних полемических произведений, атакующих саббатианство, знали, что эти «еретики» отличаются друг от друга в существенной мере и спорят между собой почти по любому вопросу. Я сказал «почти по любому», поскольку в одном вопросе саббатианцы всё же были едины, а именно в коренном основании их «святой веры» (ха-эмунá ха-кдошá) - той самой веры, которую их противники расценивали как ересь и эпикорсýт[10]. Это коренное основание саббатианства нам следует определить в первую очередь, выявив его психологическую сущность и доктринальную форму.
Все источники указывают на то, что мессианское возбуждение 1665 года охватило практически все слои еврейского народа, во всех странах его рассеяния. В этом возбуждении верующих и кающихся проявилось новое чувство, не находившее себе удовлетворения в ожидании политического Освобождения. Последнее понимается как избавление от иноплеменного господства и связанных с ним унижений, которые всегда были уделом евреев в изгнании. Этот традиционный аспект безусловно присутствовал в мессианском возбуждении 1665 года, но ему сопутствовал и другой феномен, который очень скоро проявил себя самостоятельным образом. Огромные массы евреев поверили тогда вполне искренне, что новая историческая эпоха уже началась. Иными словами, они увидели себя живущими в обновленном мире Освобождения, и связанная с этим вера преобразила их души. Мессианский мир стал для них ощутимой реальностью, причем эта реальность уже не воспринималась евреями как противоречащая внешним событиям и условиям их бытия, то есть реальности исторической и политической. Ожидалось, что последняя вот-вот рухнет и преобразится с успешным завершением миссии Саббатая Цви, когда тот снимет венец с головы султана.
В поколение, предшествовавшее Саббатую Цви, лурианская каббала [11] покорила сердца евреев, и традиционная мессианская идея, в которой доминировал аспект политический, слилась с мессианской идеей каббалистов – признанных теологов нации в XVII веке. У последних идея Освобождения носила характер мистериальный и подразумевала скорое проявление мира
