Искупление через грех - [7]

. Этот аргумент постоянно звучал в устах саббатианцев после 1666 года, и мы знаем, что он производил впечатление даже на их противников, не желавших возвести обвинение на весь Израиль и искавших иные способы объяснить провал саббатианства.

На протяжении 150 лет своего существования саббатианское движение охватывало те круги в еврейском народе, которые не могли отказаться от раскрывшегося им ощущения новой жизни в мире тиккýн и, соответственно, создавали доктрины и формы религиозного быта, отражающие, по их мнению, принципиально новое состояние высших миров. Это преображенное ощущение жизни находилось в зримом противоречии с условиями существования в гетто, где «верующие» по-прежнему обитали вместе с другими евреями. В силу этого ощущения саббатианцы и, особенно, крайние саббатианцы часто бывали подвержены бунтарскому духу ниспровержения. Данное обстоятельство навлекало на них гнев охранителей, видевших – и справедливо видевших - в раскрепощающей экзальтации вызов фундаментальным устоям иудаизма. Но если мы говорим о психологическом корне всех без исключения форм саббатианской доктрины, нам следует помнить, что он был синонимичен отказу признать доминанту внешнего (политического) бытия над внутренним, спиритуальным опытом.

С этим связан еще один момент, общий для всех проявлений саббатианства и в существенной мере определившей форму его социальной организации. Общее религиоведение выделяет человеческий тип пневматика (от греч. πνευματικος), обладающий особым значением в контексте истории религий [14]. Этот тип считается наделенным наибольшей способностью к восприятию духовного; на языке Зогара этому термину примерно соответствует выражение марéй де-нишматá каддишá – «имеющие святую душу». При этом подразумевается не однократное или даже повторившееся несколько раз обретение «святого духа» на непродолжительный срок, а способность и связанная с ней устремленность данного человека к постоянному пребыванию в Царском чертоге. Иными словами, речь идет о человеке, которому открылись врата нового, духовного мира, и который существует в постоянной связи с этим миром. При этом он или полностью переходит туда, после чего прежний мир уже не имеет власти над ним, или живет в постоянном озарении свыше, обретя ту самую «святую душу», нишматá каддишá, которой удостаиваются только «сыны восхождения» [15].

Такой человек часто воспринимается окружающими и сам ощущает себя стоящим выше явленного нам мира, ведь его бытие уже воплощает сокрытый от большинства мир божественного света. Принадлежащие к этому транскультурному типу всегда рассматривают себя как людей, отделенных каким-то образом от остального человеческого рода, и им свойственно взирать свысока на тех, кто не удостоился просветления. Их отношение к обычному миру и всему, что с ним связано, претерпевает глубокое изменение в тот момент, когда они ощущают себя стоящими у ворот Горнего Иерусалима. Люди этого типа бывают весьма расположены к «сектантству», то есть к отдельному от большинства окружающих самоопределению и замкнутому существованию в обществе себе подобных. Секта является наилучшим местом для тех, кто, ощущая свое превосходство над гиликами («плотскими»), в то же время ищет себе защиты от грубости, непросвещенности и непонимания толпы.

Пневматики видят себя первопроходцами нового мира. Они не отвергают догматов религии, в лоне которой им довелось снискать просветление, но часто трактуют их совершенно по-новому, в соответствии с открывшейся им духовной реальностью. В иудаизме после Второго Храма людям этого типа почти не давали возможности развиться и окрепнуть достаточным образом. Данное обстоятельство имело много причин, которых я здесь не стану касаться. Отмечу только, что христианству принадлежит в этой связи существенная роль - хотя бы потому, что оно увлекло многих еврейских пневматиков в определенный период своей истории. Разумеется, в стане Израиля всегда находилось немало «сынов восхождения», но они оставались одиночками и не создавали устойчивых сектантских объединений. Известно, что среди практикующих мистиков люди этого типа встречаются особенно часто, однако история каббалы доказывает нам со всей очевидностью, что у средневекового еврейства было достаточно сил для того, чтобы удерживать большинство из них в рамках традиционной общины.

При этом всегда существует потенциал конфликта между позитивной религией, имеющей, если можно так выразиться, очень внятный гражданский аспект, и «восхождением» пневматиков, которое часто бывает сопряжено с полным отказом от чувства ответственности перед обществом. Такие конфликты многократно имели место в истории христианства и ислама. Спиритуалистические секты, возникавшие в ходе таких конфликтов, сыграли важную роль в истории религий. В частности, именно ими приготовлялся, как правило, переход к качественно новым этапам в жизни религии и общества. Революционные идеи, пусть и религиозного свойства, часто вызревали именно в таких спиритуалистических сектах. Например, в последние три поколения ученые много работают над прояснением теснейших концептуальных связей между определенными христианскими сектами и идеей религиозной терпимости, а также принципами европейского Просвещения в XVII и XVIII вв.