Искры гнева - [149]
Я ответил, что мы с Киевщины и на этой шахте недавно.
— Вон кроха упала! — сказал Костя в тот момент, когда от толчка паровоза с платформы посыпался уголь.
Морозиха старательно подобрала куски, бросила их в вагон и снова подошла к нам.
— Зря, сынок, смеёшься, — сказала строго, но не сердито. — Может быть, сынок, не только этот вагон угля, а даже вот тот кусок кому-то очень пригодится. И как знать, может быть, где-то этого уголька ждут не дождутся…
Мы молчали.
Не знаю, что думал мой напарник, а мне не хотелось слушать сейчас эти нудные нотации.
— Вы молодые и на этой шахте, говорите, недавно, — тихо сказала старуха. — Я тоже недавно. Гощу. А сама-то я из этих краёв, из шахтёрской семьи. Крошка угля… — Морозиха задумалась о чём-то, а затем снова заговорила: — Если уж зашёл у нас такой разговор, то, наверное, я не утерплю и расскажу вам одну историю…
Мы были не прочь послушать. Время проходит зря: ожидаемого десятника нет и нет. И если старой женщине хочется поговорить, то пусть говорит.
— Это было, я хорошо помню, зимой и, кажется, и восемнадцатом году, — начала Морозиха. — Наши стони укрывал глубокий снег, морозы стояли жгучие, как огонь. А кругом наседали враги. С запада, как та саранча, пёр немец, тогда ещё его и кайзером звали… Так вот, оттуда немчура, а с восточной стороны — донская казачня со своими атаманами…
Меня и Костю заинтересовал рассказ. Мы поднялись с земли, уселись на ступеньке вагона, старушку усадили на носилках, перевёрнутых днищем вверх.
Морозиха рассказывала спокойно, не спеша, и мы унеслись вместе с ней в те далёкие, грозные и героические дни…
…Долго тянулись упорные бои шахтёров с белоказаками-дончаками. Перевес был на стороне казаков. Тогда горняки шахты № 2, все, кто мог держать оружие, оставили родной посёлок и двинули в город Луганск, к своим братьям-рабочим.
И потянулись дни и ночи, тревожные, кровавые. Свирепствовали злые дончаки — издевались, грабили, убивали. Но однажды стало известно: на железную дорогу, занятую казаками, прорвался бронепоезд красных. Он промчался до самой станции Лихая, разгромил вражеские отряды, захватил много оружия и должен был возвращаться к своим на станцию Родаково, Однако возвратиться своевременно не смог. Где-то около станции Сборная белые преградили ему дорогу.
Вражеское кольцо сжималось. Всё сокращался и сокращался путь бронепоезда. И произошло то, чего ожидали белые, — у красных кончился уголь. Казаки окружили бронепоезд со всех сторон, но подойти близко и захватить его не могли: красные упорно отстреливались.
Белые организовали осаду, рассчитывая на то, что у красных в конце концов кончатся патроны и снаряды и тогда они захватят бронепоезд. Красноармейцев мог спасти только уголь. Он находился недалеко, был совсем рядом, в шахте, горою лежал под эстакадой, но взять его было невозможно. Все проходы к шахте стерегли вражеские часовые.
В трёх верстах от шахты, в степи, засыпанный снегом, стоял бронепоезд. Каждый день оттуда слышались приглушённые выстрелы и тревожные гудки, вызывавшие беспокойство у шахтёров в посёлке. В эти дни все помыслы старых и малых жителей посёлка были там, в степи, около своих, родных. Как им помочь? Как их спасти?
Ещё с вечера, как только начинало темнеть, несколько десятков женщин, одетых в шахтёрки, с обушками и лопатами, крадучись выходили одна за другой из посёлка и шли к степному шурфу.
Всю ночь под землёй работали женщины-шахтёрки. Они были неопытны в горном деле, но ими руководило большое желание помочь своим мужьям-воинам.
Глухой ночью из посёлка к шурфу группами и поодиночке подходили женщины, набирали уголь в мешки, сумки, в вёдра, кто во что мог, и шли в направлении ближнего от шахты села Горового. А уже в степи, вдали от шурфа, поворачивали к станции.
Тяжёлая и опасная была та дорога. Женщины проваливались в сугробы, поднимались и снова шли и шли вперёд. Едва слышный голос паровоза, звучавший над степью, был путеводителем в их нелёгком ночном пути.
К бронепоезду подойти близко женщины не могли. Уголь ссыпали в условленном месте, недалеко от железной дороги. А красногвардейцы уже сами, ползком, под обстрелом, перетаскивали уголь к бронепоезду…
— Вот таким образом в ту ночь тендер паровоза и был доверху насыпан углём, — закончила свой рассказ старая Морозиха. — А я когда уже возвращалась со станции, то по дороге ещё раз подошла к шурфу и взяла большую грудку угля, так как дом остался нетопленным, а там двое маленьких детей. Едва-едва плелась с этой ношей, бросить же не могла, ведь в ней было спасение моих маленьких детей. Когда наконец переступила порог квартиры, то упала, обессиленная. Разбудили меня гулкие выстрелы пушек. Это бронепоезд прорвал вражеское кольцо и, громя казачьи заставы, отходил своим путём. Мне было легко и радостно на сердце оттого, что в спасение бронепоезда и я внесла свою маленькую ленту… Я всегда теперь думаю, — помолчав, сказала старуха, — что, быть может, и сейчас, вот в эту минуту, где-то очень нужен даже небольшой кусок угля, ведь земля наша большая, и фабрик и заводов на ней неисчислимое множество…
Раздался протяжный гудок паровоза. Вдоль эшелона прокатился звонкий металлический перестук вагонов. Морозиха прервала свой рассказ и встала с носилок. Я и Костя тоже поднялись. Мимо нас, набирая скорость, катились вагоны, чёрной блестящей лентой тянулись платформы с углём.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.