Искра в ночи - [33]

– Бет всегда говорила, что я люблю командовать, – призналась я Джеймсу.

– Наверное, она имела в виду, что ты смелая.

– Нет, – я покачала головой. – Я много чего боюсь.

Он приподнял брови в ожидании продолжения.

– Но я не трусиха. И никогда не была трусихой. Я бы себя возненавидела. Вот почему я смогла это сделать: взять и разрезать себе руку.

Джеймс на секунду задумался.

– Ты выяснила, почему Бет соврала тебе о Граале?

Это был странный вопрос, совершенно некстати и невпопад. Я не знаю ответа, и мне это не представляется важным.

– А как Тедди отнесся ко всему этому эпизоду? – спросил Джеймс, снова меняя тему.

– Он сказал, что мы не в своем уме.

– Я согласен с твоим братом.

Я улыбнулась. Как ни странно, но мне легче думать о Тедди, когда я с Джеймсом, чем когда я одна. Может быть, дело в том, что я не могу помочь Тедди (я отдала бы все что угодно, чтобы ему помочь; я отдала бы все что угодно, чтобы взять на себя часть его смерти, чтобы он был не совсем мертвым), но я могу помочь Джеймсу… Иногда заставить его рассмеяться, пусть даже мы частенько друг друга раздражаем.

А это уже что-то. Хотя я не знаю, печалит это меня или радует, или мне просто от этого неуютно. Как будто у меня в груди открытая рана.

По тому, как он рассказывает о своей невесте, видно, как сильно он ее любит – даже по тому, как он произносит ее имя – будто нежно держит губами хрупкие косточки маленькой птички и старается их не сломать. И мне интересно: ты сейчас чувствуешь себя так же? Сейчас, когда ты встретила своего единственного человека?

Где ты, Бет? Ты пишешь мне письма, но у меня ощущение, что за словами нет тебя. Джеймс говорит, что называет тебя воображаемой подругой, потому что тебя нет рядом и я могу представлять тебя как пожелаю. В моей голове ты можешь быть кем угодно. Но он не знает, что в половине случаев мне кажется, будто я воображаю даже его, даже себя.

Иной раз мне кажется, что ты единственный человек, который остается для меня реальным, несмотря даже на то, что ты так далеко. И меня пугает то, что ты ускользаешь.

В тот же день, позже

Я снова сажусь за письмо, а сейчас уже за полночь. Мне надо кое в чем тебе признаться, Бет. Я была не до конца честной. Я знаю, что меня злит.

Последние несколько вечеров я ничего не могу с этим поделать, или отмахнуться от этого, как всегда поступала раньше. У себя в голове я пытаюсь последовать за Тедди в эти последние мгновения. Я пытаюсь представить себе его страх. Пытаюсь думать о том же, о чем, наверное, думал и он, как будто единственное, что я сейчас могу для него сделать: испытать то же, что испытывал он, и почувствовать то же, что чувствовал он. Я знаю, ты скажешь, что это бессмысленно, потому что я никогда не узнаю, как все было на самом деле. Но это никак от меня не зависит.

Вот она, правда, которую я не хочу признавать: прошел год с гибели Тедди, и каждый день я чужая себе и становлюсь все более чужой. Думаю, я была не права, и я вовсе не Рапунцель, запертая в башне злой ведьмой. Думаю, я и есть ведьма. В эти минуты, когда я лежу без сна и не могу прекратить думать о последних мгновениях жизни Тедди, я превращаюсь в злющую ведьму, которой хочется посадить Гензеля, Гретель и всех славных невинных детишек в печь, чтобы они там сгорели. Когда я по-настоящему думаю о Тедди, когда я по-настоящему позволяю себе о нем думать, мне хочется есть людей заживо.

Вот и сейчас я не сплю, и сна ни в одном глазу, и родителей нет дома, и весь этот прекрасный пустой дом принадлежит только мне. И все, о чем я могу думать: что невеста Джеймса вообще не замечает его шрамов, в то время как я не могу их забыть. И даже он – даже мой друг – кажется мне невероятно везучим, и это приводит меня в ярость.

Несмотря на его смелость и все то, чем он пожертвовал ради великого блага, это он мог бы погибнуть, а Тедди мог бы остаться в живых. И тогда, как ни ужасно такое говорить, я была бы счастлива.

6 июня 1919 года

Бет, я не получала от тебя вестей с тех пор, как написала свое последнее письмо, и я понимаю почему.

Конкретно в этом письме я буду разумной, забавной и в хорошем настроении.

Вот кое-что совершенно очаровательное. Джеймс сделал мне сюрприз.

Я вернулась с работы в надежде получить письмо от тебя, но вместо этого нашла письмо от него, лежавшее со всеми другими письмами, в конверте с обратным адресом от «Королевского женского общества искательниц Грааля и их скромных друзей-мужчин».

Я с нетерпением вскрыла конверт.

Для тебя есть сюрприз. Ждет в домике. Приходи в любой вечер, как только сможешь выбраться.

Хотя мне очень хотелось пойти скорее, я не смогла выбраться до четверга, потому что у нас были гости. Я не предупредила Джеймса о том, что приду, но когда прибыла в районе девяти, у него горели свечи, как будто он меня ждал. Он с улыбкой открыл дверь и сказал, отвечая на мой озадаченный взгляд:

– Ни один человек или зверь в лесу не ходит так громко, как ты. Я тебе уже говорил.

Он взял бутылку вина, разлил по стаканам (теперь они у нас есть), а потом вывел меня на улицу, к боковой стене дома. Мы подошли к подножию лестницы и молча застыли на месте.