Искра - [30]

Вот почему я перекрыла им доступ к золоту, ограничив ежемесячные подачки.

Но все же от каждого моего ответного хода я словно утрачиваю влияние, и это приводит меня в бешенство. Сначала крестьяне, а теперь и аристократы.

Но я заставлю их подчиниться. Я должна.

– Передайте права на земледелие Дому Шарин. Они могут сохранить соглашение на поставки урожая Хайбеллу, а еще мы отправим им тележку золота, дабы отблагодарить за верность, – произношу я, теребя подбитый мехом воротник на платье.

Увен поджимает губы, однако покорно записывает распоряжения.

– А теперь… – Меня перебивает стук в дверь. – Войдите.

В зал просовывает голову мой стражник.

– Прошу меня извинить, моя царица, но к вам прибыл вестник.

– Откуда?

– Из Пятого королевства.

Я чувствую, как напрягаются советники, и в тревоге у них перехватывает дыхание.

– О, Тиндалл наконец-то убедился, что я сбросила его со счетов, – говорю я. – Приведите вестника. Здесь я его и приму.

Проходит несколько неспокойных минут, а я продолжаю барабанить ногтями по столу. Мой дорогой супруг наконец-то соизволил осознать, что его власть над Хайбеллом была оспорена. Я одновременно испытываю и радостное волнение, и предвкушение перед тем, каким окажется его ответ.

Именно этого я и ждала. Шахматные партии между королями и королевами никогда не бывают скучными, а я давно желала выступить против Тиндалла.

Когда в коридоре раздаются шаги, я начинаю стучать пальцами несколько сильнее. Я опускаю взгляд туда, где стерлась белая краска, теперь застрявшая под моим ногтем. В груди зарождается чувство досады, когда я замечаю золотую полосу, проступившую через царапину на столе. Одна ошибка – и в мгновение ока пять слоев краски разрушены. Клятый металл насмехается надо мной, издевательски улыбаясь в ответ на мой свирепый взгляд.

– Ваше Величество?

Я смотрю на открытую дверь, два стражника сопровождают вестника. Он одет в золотые доспехи и тяжелый плащ, на который налипли неровные комки снега, напоминающие белую колючую ежевику.

Посмотрев в его обветренное лицо, я тут же его узнаю.

– А, Гиффорд. Как вижу, по-прежнему доставляешь послания Мидаса. Никакого продвижения по службе?

В знак приветствия смуглый мужчина кланяется, не обратив внимания на мою остроту.

– Продвижения по службе не нужно, когда исполняешь волю самих богов.

В ответ на это я приподнимаю белую как снег бровь.

– Богов? О богини, сначала Тиндалл поднялся в положении, став царем, а теперь он – бог? Сколько золота ему это стоило? – спрашиваю я, с иронией скривив губы. Чувствую на себе неодобрительный взгляд Уилкокса, но это лишь сильнее меня веселит.

Гиффорд качает головой, но взглядом не выдает своих дум.

– Не такое уж это богохульство, Ваше Величество. Только боги предопределяют и благословляют монархов. Выполняя волю царя, я исполняю и волю богов.

Я наклоняю голову.

– А царицы и богини? Разве меня не избрали боги, Гиффорд?

Он медлит, бросив взгляд на моих советников, и отвечает:

– Разумеется, Ваше Величество. Я не хотел вас оскорбить.

– Ты и не оскорбил. Не стоит винить древесный сок за то, что он течет. В конце концов, это делает дерево. – Судя по его хмурому взгляду, он понятия не имеет, о чем я говорю. Я отмахиваюсь от него. – Полагаю, ты доставил послание от моего отсутствующего дражайшего супруга?

Гиффорд переминается с ноги на ногу.

– Да, Ваше Величество. Он отправил меня на тимбервинге, чтобы я прибыл сюда без промедления. Он за вас волнуется.

Уголок моего рта приподнимается.

– Не сомневаюсь.

– Когда все его ястребы прибыли без ответа… – мужчина смолкает.

– Я с нетерпением жду объяснений, – протянув руку, любезно говорю я.

Он начинает идти ко мне, но мой стражник поднимает руку, чтобы его остановить.

– Послание Ее Величеству вручу я.

Гиффорд склоняет голову.

– Конечно.

Порывшись в кисете, висящем у него на бедре, он достает золотой цилиндр и передает его мне.

Мой стражник открывает цилиндр, вынимает письмо и, подозрительно оглядев, передает мне.

– Благодарю, – тихо говорю я, и он делает шаг назад.

На меня смотрит металлическая восковая печать в виде колокола – моего колокола.

Пергамент толстый, однако короче, чем я ожидала. Разворачиваю его, чтобы прочесть, и с каждым нацарапанным словом моя спина напрягается, губы сжимаются с такой силой, что наверняка побелели.

Не осознавая своих действий, я сминаю письмо в кулаке.

– Ваше Величество?

Не знаю, кто из моих стрекочущих сверчков говорит, и мне плевать. Я встаю и слишком сильно отпихиваю кресло назад. Ножки его скрипят по раскрашенному полу, белая краска отслаивается, оставив за собой полоску золота.

Я еще сильнее сжимаю в кулаке письмо.

– Моя царица?

Продолжая всех их игнорировать, я выхожу из комнаты. Стражники спешат нагнать меня, когда я оставляю за спиной озадаченных зрителей. По пути наверх продолжаю сжимать руку, и мне в ладонь впиваются толстые острые края бумаги.

Только оказавшись в своих покоях и захлопнув за собой дверь, я наконец разжимаю кулак и бросаю клятое письмо в горящий камин. Вместе с тем, сквозь стиснутые зубы, издаю крик разочарования.

Положив руки на каминную доску, я смотрю на пламя, смотрю, как горят слова, желая сжечь и руку, что написала их пером.