Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек - [133]

Она еще нежнее целует меня.

– Полно, и не говори этого, голубчик мой, душенька моя! – вскрикиваю я, целуя ее колени, и слезы ручьями льются из моих глаз – слезы любви и восторга.

После этого, как, бывало, придешь наверх и станешь пред иконами в своем ваточном халатце, какое чудесное чувство испытываешь, говоря:

– Спаси, Господи, папеньку и маменьку.

Когда я повторял молитвы, которые в первый раз лепетали детские уста мои за любимой матерью, любовь к ней и любовь к Богу как-то странно сливались в одно чувство.

После молитвы завернешься, бывало, в одеяльце, на душе легко, светло и отрадно, одни мечты гонят другие, – но о чем они? Неуловимы, но исполнены чистой любовью и надеждами на светлое счастье. Вспомнишь, бывало, о Карле Ивановиче и его горькой участи, единственном человеке, которого я знал несчастливым, и так жалко станет, так полюбишь его, что слезы текут из глаз, и думаешь: «Дай Бог ему счастья, дай мне возможность помочь ему облегчить его горе; я всем готов для него пожертвовать». Потом возьмешь любимую фарфоровую игрушку, зайчика или собачку, уткнешь в угол пуховой подушки и любуешься, как хорошо, тепло и уютно ей там лежать. Еще помолишься о том, чтобы Бог дал счастье всем, чтобы все были здоровы и чтобы завтра была хорошая погода для гулянья, повернешься на другой бок, мысли и мечты перепутаются, смешаются, и уснешь тихо, спокойно, еще с мокрым от слез лицом.

Несчастная царица, жертва ненависти и клеветы Из проповеди архиепископа Илии Минятия

В славном городе Афинах жил некий философ[65] по имени Леонтий; рода он был знатного и хотя веры языческой, но жизни был честнейшей. При своей смерти он всё свое имение отказал сыну, а имевшуюся у него дочь оставил без всего. И когда его спросили, почему он так, как бы презрительно отнесся к слабому существу и не оставил ей ничего в приданое, то Леонтий на это ответил: «Довольно будет для нее своего счастья». Быть может, он так ответил, основываясь, как язычник и астролог[66], на странных современных ему воззрениях на звезду, под которой родилась его дочь. Но ее будущее счастье, как увидите, было следствием ее тщательного воспитания, добродетелей, выдающихся дарований – она действительно достигла блестящего положения, когда тому представились удобные обстоятельства. Афинаида, так называлась дочь философа, не удовольствовалась завещанием отца и после его смерти начала судиться с братом, желая лишить завещание силы и взять себе надлежащую часть родительского имения. Выехав из Афин, она отправилась в Константинополь, чтобы там искать правосудия у царя. Царем был тогда Феодосий-младший. Когда Афинаида представлялась царю, то ее увидела сестра царская, славная Пульхерия; она заметила ее прекрасное лицо, честный взгляд, разумность в речах; во всём чувствовалось, что это была дочь философа, и притом сама высокого ума и образования. Пульхерия ее возлюбила, милостиво приняла и обратила ее в христианство, дав ей вместо языческого имени Афинаида христианское имя Евдокия. Обратив же в христианство, она выдала Евдокию замуж за своего брата, царя Феодосия. И так исполнились слова ее отца: «Довольно будет для нее своего счастья». Из простой афинской язычницы она стала христианкой и царицей Константинополя. Она лишилась родительского наследства, а Бог ей дал скипетр и корону.

Радуется наше сердце, слыша о таком счастье этой девицы. Но приготовимся к слезам, чтобы оплакать ее великое несчастье. О зависть, зависть, как ты горька и как много несчастий ты приносишь людям!

Позавидовали Евдокии, оклеветали ее неправедно перед царем и ее мужем, будто она имеет к нему малую верность и почтение и будто она весьма почитает Павлиниана, который был очень ученый и честный человек и с которым она действительно часто беседовала, любя науки. Хотя царь этому не поверил, но возымел сомнение и, ничего не говоря Евдокии, искал случая сам удостовериться. Однажды принесли царю яблоко, которое было необычайной величины; царь отослал его к Евдокии. А она, не подозревая против себя никаких клевет, послала это яблоко к Павлиниану, который был в это время болен. Царь, придя навестить больного Павлиниана, увидел там свое яблоко, изменился в лице, возмутился сердцем и вышел печален и гневен и когда пришел к царице, то прежде всего спросил: где яблоко, которое он к ней прислал? Она, по действу ли диавола, радующегося о зле, или по попущению Божию, не объявила ему истины, а сказала, что она то яблоко сама съела, и утвердила свое слово клятвой, поклявшись даже царским здоровьем.

Этого было достаточно; царь поверил клевете и тотчас повелел отсечь голову лежавшему в постели Павлиниану, который не только был совсем невинен, но даже ничего не подозревал. С Евдокией царь развелся и послал ее в ссылку в Иерусалим. И вот дворец, где раньше царили радость и мир, был возмущен печалью и тревогой.

Из этого примера вы видите, сколько зла могла наделать зависть, смешанная с клеветой. Благодаря зависти был убит неповинный Павлиниан, разлучена царица с мужем; поругана добродетель верной жены; нарушена радость многих, и никто от этого не получил никакого для себя удовольствия. Может ли после этого завистливый, доставляющий только злобную радость бесам, – может ли и имеет ли право называться христианином?