Искажение - [44]

Я дочитал исповедь Валентайно и закрыл блокнот. Знаешь, что я понял в тот момент, Тело, точнее, в какой мысли утвердился? Я не хочу менять свой глаз на голову, потому что не хочу, став обычным – «нормальноголовым», – уверовать в то, что жизнь есть страдание.

Сегодня здесь прохладно, да, Тело? Ты вон что-то совсем посинел. Я надеюсь, ты не собрался подохнуть раньше времени? Не вздумай! Мы с тобой еще не закончили. Я еще не рассказал тебе о возвышении императора Валентайно и о том, почему я все-таки здесь с тобой. Мне интересно, если бы оказалось, что ты меня действительно слышишь и понимаешь, на что я продолжаю надеяться, и стало бы возможным не только пересадить мой мозг в твою голову, но и твой мозг в мой глаз, да, я знаю, что твой мозг уже практически мертв, но если предположить, согласился бы ты на такое? Если бы смог благодаря такой пересадке взглянуть на мир моим глазом, заглянуть в верхние миражи?

Глава шестая

Редкий был день. Слишком солнечный для этого города, светом было залито все, казалось, свет можно потрогать, набрать его в ладони и выпить. Император Валентайно в белом хитоне и с распущенными волосами сидел на заднем сиденье такси, крепко сжимая веник, лежащий на коленях; на макушке корона. Валентайно был в сознании; я обещал, что буду поддерживать в нем такой уровень стресса, что он скоро привыкнет к своему осознанному состоянию, если «нормальноголовость» можно назвать осознанностью.

– Вылитый Иисус, постаревший только, – сказал я.

– Гюнтер, ты уверен, что это нужно, а?

Я еще не привык к низкому, будто звучащему через сабвуфер голосу Валентайно.

– Сам как думаешь? Ты хоть говорить можешь, когда так сильно нервничаешь.

– Было бы что говорить, не вижу в этом особой радости, – ответил Валентайно.

– Может, привыкнешь и вернешься в нормальное состояние навсегда.

– Было бы неплохо, – согласился он.

– Ты же император, Валентайно, императору нужен голос.

Император ничего не ответил и только крепче сжал руками веник.

– Не сломай только.

Он положил веник рядом с собой на сиденье.

Водитель никак не реагировал на странных пассажиров. Не задал ни одного вопроса по поводу моего мотоциклетного шлема – я решил, что лучше быть в нем сегодня, а не с капюшоном на «голове» и в маске, ни по поводу одеяния Валентайно. Видимо, водителя такси в современном мире уже ничто не может удивить.

Ехать нам было прилично. Я выбрал церковь в Подмосковье, и план был такой: император Валентайно в образе Иисуса Христа входит в церковь и, размахивая веником, пытается прогнать из храма торговок свечами и прочей религиозной атрибутикой, цитируя оригинал. Я снимаю действо на видео. Я был уверен, что ролик получится резонансным, учитывая количество моих подписчиков. Главное, вовремя успеть исчезнуть до того, как нас примут и доставят в местную полицию. Сначала я думал, что это было бы даже неплохо, чем не библейская история? Только вот из застенков у меня вряд ли получится должным образом осветить историю, и приплетут нам такое, оскорбление чувств верующих как-никак, что здесь бессильным оказался бы и понтийский Пилат.

Ехали мы к тому времени, когда в храме крестят – в субботу к одиннадцати утра. Чтобы народу побольше, ведь сейчас как крестят – скопом, выстроив в шеренгу, вокруг куча родственников, как на свадьбе, обязательно где-то у алтаря крутится фотограф в поисках лучшего ракурса, а крестные отцы и матери не могут разобраться, как лучше оплатить «рекомендуемое пожертвование» – наличными или переводом на карту. Номер карты тут же – крупно выведен маркером на листе бумаги под иконой Богородицы по цене: две с половиной тысячи рублей «рекомендуемого пожертвования».

Приехали мы вовремя, как раз когда в церковь поплыла радостная, одухотворенная, исполненная благодати толпа. Я пристроился в хвост, чтобы разведать обстановку. Валентайно остался в оплаченном для ожидания такси. Удивительно, что никто ничего не сказал мне по поводу шлема на голове и вообще особо не обратил внимания. Мне вообще в последнее время стало казаться, что я настолько привык сам к этому шлему, настолько с ним сросся, что считал его таким же уместным, как и любой другой головной убор, и эта моя уверенность передавалась окружающим.

Всего на крестины принесли десять младенцев. Родных отцов и матерей с детьми на руках и крестных родителей выстроили в одну шеренгу, после того как они рассчитались – кто наличными, кто переводом на карту – с тетушками при входе в церковь. Все стояли с такими искренними улыбками на лицах и светящимися глазами, что на мгновение мне показалось, будто на них на самом деле снизошла благодать, и вот прямо передо мной происходит настоящее чудо таинства. Но стоило мне так подумать, как один из младенцев начал истошно орать. И вот улыбки дрогнули на лицах, а свет в глазах потух, будто кто-то разом задул все зажженные церковные свечи. «Началось», – прошипел кто-то. «Без этого никак, конечно», – шепот с другой стороны. «Хороший какой, голосистый, господи помилуй», – сказал священник, и эти его слова немного разрядили обстановку.

Думаю, Тело, ты и сам догадываешься, почему я решил хайпануть именно на религиозной теме – это самая жирная землица, брось туда хоть высохшее зерно, оно обязательно взрастет народным возмущением. Для верующих вполне себе нормально оскорблять веру как таковую в ее сути одним своим существованием, но только попробуй оскорбить то, во что они верят, и даже не столько это, сколько атрибуты их веры. Атрибуты, Тело, самое важное в существовании «нормальноголовых»: атрибуты веры, атрибуты счастья, любви, успеха. Горя и несчастья – туда же.