Искатель приключений [сборник] - [8]

— Господа, это же так естественно! Оставьте его!

— Слышите, молодой старичок? — продолжал капитан. — Я целюсь! Постыдитесь дамы! Нехорошо!

Бухгалтер поднял голову и рассмеялся сквозь слезы. Теперь он походил на маленького, загримированного мальчика, с фальшивыми бородой, морщинами и усами.

— Удивительно! — шепнул он. — Какая слабость! Простите меня!..

Снова придвинулась тишина, и чьи-то пальцы хрустнули под ее гнетом, резко и противно, как сломанные. Журналист взял ложку и стал есть, сосредоточенно, быстро, с глазами, опущенными вниз. Когда он жевал, уши его слегка шевелились.

— Замечательный суп! — вздохнул он, придвигая тарелку ближе. — Меня огорчает то, что я ем насильно. Впрочем, — немного вина, и все уладится. А! С удовольствием вижу, что все последовали моему примеру. Я, кажется, слегка пьян. Знаете, что больше всего мне нравится в вас, сударыня? Что ваша порция съедена. Мои нервы натягиваются, в голове крылья… Безумно хочется разговаривать… И потом — вы так грациозно щиплете хлеб… Я уверен, что у меня веселое лицо. Все краснеют, работают невидимые маляры… Кто засмеется первый? Улыбнитесь, мадмуазель! Не так, это улыбка мертвеца. Улыбнитесь кокетливо! Мерси. Господа! Я как будто никогда, никогда не говорил! Представьте себе такое ощущение… Капитан, удержите ваши глаза, они подозрительно круглеют… Я, вообще, должен много сказать… Браво, господин конторщик, вы так энергично тряхнули головой и вытираете губы вашей заплаканной салфеткой!.. Мне кажется, что вы ниже меня… нет, нет, не спорю!.. Я, может быть, счастлив… О чем вы думаете, хозяин?

— Слежу за собой, — отчетливо произнес банкир. — Мне весело, уверяю вас. Так вот, вдруг, ударило в голову и стало весело… Да, представьте себе. Я могу летать… Правда, неуклюже летать, но все-таки могу. Бог со мной, здесь. Я чувствую его подавляющее присутствие. Он наполняет меня. Я весь из массивного, литого золота. Все вы сидите от меня страшно далеко.

— Вы все милые, — неожиданно ввернула девушка. — Вот вам! Боюсь я? Нет, ни капли!..

— И я! — сказал бухгалтер.

— И я!

— И я!

— И я!

— Господа!.. — крикнул капитан, прикладывая руку к груди. — Мне хочется что-то сказать вам. Но я не могу, простите!.. Братья! Есть вечность?

— Об этом подумаем завтра, — сказал хозяин.

— Он сказал — «завтра»! — подхватила девушка. — Вы слышите, господа? «Завтра»!..

— Ха-ха-ха-ха-ха!..

— Хо-хо!..

— Хе-хе-хе!.. хи-ххи!..

— Вы удивительный человек, хозяин!.. — кричал журналист. — Мы хотим кушать, слышите? Тащите нам жареного бегемота!.. Не откладывайте до завтра! Работай челюстями! Шевелись, старый отравитель, распоряжайся, капризник!..

Журналист ласково подмигнул хозяину и положил руки на колени, стараясь прекратить их быструю дрожь. Бухгалтер пугливо улыбался, ворочался, напевал сквозь зубы и часто вздыхал. Другой лакей принес смену блюд, поставил и удалился.

Теперь ели развязно, машинально и быстро. Взрывы хохота наполняли воздух, веселая истерика трясла грудь, пылали лица, и громкий спутанный разговор сверлил уши страстными, взволнованными словами.

— Расскажите нам, — говорил банкир, обращаясь к девушке, — расскажите что-нибудь о себе… Вам есть что рассказать, вы жили так мало. Мое прошлое велико, я часто путаюсь в нем, брежу и сочиняю… Кто захотел бы жить с отчетливым до минут грузом прошлого? Слабая память — спасение человека… Он вечно переделывает себя в прошлом… Расскажите про ваш короткий весенний путь… Мне кажется, что вы еще любите молоко, парное, с запахом сена, а?..

— Я жила просто, — сказала девушка, — но прежде уберите ваши глаза, они так неприятно налились кровью… Знаете, я думаю, что я бессмертна!.. Вы слышите, какой у меня звонкий голос? Как маленький рожок. И он замолчит? Нет, тут что-то не так!.. Вот, все смотрят на меня и улыбаются. Ну, что же, господа, вы расшевелили меня! Я много болтаю… Я, может быть, даже пьяная, но я вот нахмурюсь сейчас, и вы увидите… Ах, господин журналист, знаете, вы похожи на разгоряченного петуха!.. А вы, капитан, не притворяйтесь волком, вы очень добры. Я, кажется, говорю комплименты?! Ничего не будет, я уверена в этом… То есть, я просто-таки не верю, что умру!

Покрывая ее голос, заговорил капитан, и странно тяжелы были его слова, как будто держали человека за горло и сдавливали его каждый раз в конце слова, заставляя проглотить окончание. И все почувствовали инстинктом, что капитан борется с ужасом, почувствовали и стали бессмысленными, как воздух, и легкими, как сухой снег. Тошнота защекотала внутренность, мозг кричал и ломился в изгибы черепа, и глухо ныл череп.

— Я облокачиваюсь на стол, — сказал капитан. — Смотрите, каков я! Я еще чувствую себя. Слышите! Помолчите… один уходит… Левой… ноги… у меня… нет… Какие мы странные… больные… несчастные… Я хорошо… понимаю… что… на лицо… мое… страшно… смотреть… Внутри… у меня… гудит… Электричество гаснет… потому что… темно. Я боюсь!.. Ваши лица… темнеют от… ужаса. О… подождите… минутку!.. Улы… байтесь, как… можно… приятнее! Во мне… тысяча пудов. Я не могу… пошевелить пальцем… Я противен себе… Я… туша… Вся… моя… одежда… отравлена… Вы…