Искатель боли - [2]

Ну да, Харма как всегда в своем репертуаре. Пугать смертью это ее любимое занятие. Но что-то я не видел, чтоб хоть одного ученика сие впечатлило. Дети аристократов, а уж тем более простолюдинов, никогда не нюхали настоящей войны, а потому воспринимали все эти угрозы как нечто очень далекое и несбыточное. Мне кажется, ее злобная ругань и адские физические нагрузки, применяемые в качестве наказаний, имели куда больший эффект.

Ну а белая команда, тем временем, окончательно сломила вялое сопротивление нашего тыла и за считанные секунды стоптала всех немногочисленных стрелков, которые едва ли ни бросали свое оружие. Я, разумеется, сдаваться не планировал. Вместо этого я приготовился дать бой на самом пределе своих сил. Мои руки дрожали в предвкушении от переполнявшей тело мощи, а разум требовал действий. Складывалось ощущение, что во мне энергии таилось куда больше, чем способен был потратить и усвоить простой смертный. И если я промедлю еще хоть мгновение, то меня просто разорвет от распирающего напора Искры.

Я ринулся вперед, прямо навстречу условному противнику, который ощетинился клинками из-за неровной стены щитов. Мальчишка с двумя короткими кинжалами против целого отряда щитоносцев. Какие у него были шансы? Да никаких, если только разумом этого ребенка не завладела тысячелетняя душа, миллионы раз искупавшаяся в крови. Не только чужой, но и своей собственной…

Дождавшись, когда вражеский строй поравняется со мной, я сформировал из воздуха огромную кувалду, диаметром метра в полтора, а потом шибанул ей себе под ноги. Взметнувшая вверх песчаная стена ослепила всех, кто находился в ее эпицентре, кроме, разумеется, меня. Я все еще прекрасно мог ориентироваться в самолично устроенной буре, безошибочно вычленяя щупами своей энергии соперников. Они словно монументальные скалы стояли посреди мельтешения миллиардов крохотных песчинок, и не знали, как реагировать на мой маневр — то ли отступить, то ли продолжать идти вперед.

Первый из них очнулся только тогда, когда я подошел к чужому отряду вплотную. Он каким-то чудом сумел различить в песчаном безумстве мой смазанный силуэт и попытался почти вслепую нанести удар мечом по тому месту, где я находился. Вот только делал он это слишком неуверенно, так что я легко увернулся от этого выпада и сумел вплотную приблизиться к стене щитов. Кисть незадачливого нападающего я поймал боковым зубом своего оружия и провернул, сдирая кожу с худого запястья. Раздался вскрик, и чужой меч выпал из ослабевшей хватки. Деревянный щит немного опустился вниз, и я, пользуясь моментом, ворвался в брешь, ломая шеренгу соперника.

Здесь я уже мог особо не сдерживаться. Вокруг меня не было ни одного союзника, поэтому единственное, что мне нужно было делать, это стараться никого не убить. Хоть наши тренировочные доспехи и поддоспешники были достаточно толстыми, но и оружие Аколиты в своих руках держали самое что ни на есть настоящее, стальное. В Дивинатории вообще никто не бился деревянными болванками, потому что тогда юные ученики не смогли бы напитывать их энергией своей души. Только металлы являлись проводниками для Анима Игнис, и этот факт вносил свои особенности в тренировочный процесс будущих Владеющих.

Пытаясь сфокусировать жар своей Искры на самом кончике среднего штыка сая, я нанес удар, метя точно в центр щита противника. Острие пробило дерево и железный умбон так же легко, как если бы это был сложенный пополам пергамент. А донесшийся до меня новый болезненный вскрик дал понять, что вместе с щитом пострадала и рука, держащая его.

Посылая мощный импульс от Анима Игнис в пальцы, чтобы они не соскользнули с рукоятки застрявшего оружия, я дернул сай назад, легко высвобождая его. А сразу после этого подбавил пострадавшему противнику ударом ноги, опрокидывая того на песок. Чтобы созданная мной завеса не редела и не лишила меня преимущества, я закрутил вокруг себя небольшой вихрь. Ветер и пыль больно хлестали моих противников по лицам и глазам, мешая увидеть даже кончик собственного носа. И они же заставляли уходить бойцов вражеской команды в глухую оборону.

Я ужом крутился между Аколитами, не смертельно, но чувствительно раня то одного, то другого, и в этом слепящем песчаном неистовстве они ничего не могли мне противопоставить. Воины сопернической команды даже не понимали, где я нахожусь и куда нанесу следующий удар. И более того, шум ветра и шорох поднятого в воздух песка заглушал и выкрики Мэтра, и приказы их командиров. Да что уж говорить, в таких условиях на сигнальный амулет взглянуть было весьма проблематично, так что незадачливому отряду приходилось рассчитывать только на самих себя.

Белая команда пыталась подловить меня, зажать между двух щитов, вытолкнуть за пределы созданного мной ненастья или хотя бы просто садануть мечом по шлему. Но все их усилия были тщетны. Нападающие больше мешали друг другу, ломая собственный строй, и натыкались на своих товарищей. Их бравое победоносное наступление, призванное опрокинуть нашу команду, превратилось в позорное избиение одним единственным презренным воздушником…