Искатель, 2019 № 06 - [7]

Иван Трофимович вдруг побагровел.

— Молчи, козявка! — хлопнул он по столу так, что средняя доска дала трещину. — К чему ты мне это говоришь, клоп раздавленный?.. А вы, братцы, знайте вот что. Иван Трофимович — не такой человек… Ваше дело сделано… и спасибо вам!.. Дело было большое, да я и теперь не теряю надежды: деньги где-нибудь да должны быть у старика… Я сам буду их шукать по ночам… Я ведь ни чертей, ни виденьев не боюсь…

Не такой Иван Трофимович человек!.. Дайте мне неделю сроку, я найду деньги… А чтобы потом чего не говорила опять эта крыса, — он указал на Серьгу, — так беру я из вас двух помощников… Нарочно беру его самого и тебя, Петруха, — указал он на парня с истрепанным, похожим на бабье лицом. — Согласны?..

Петруха промычал что-то, а Серьга так и вскинулся:

— Еще бы не согласны, Иван Трофимович, да разве мы можем не быть согласны… Разве ты не начальник нам, разве мы не все за тобой существуем!

— Ну и баста! Решено и кончено, завтра в это время чтобы оба были тут, сперва пойдет один, а через час — другой… С канавы по угольным выступам, потом во двор — увидите: висит веревка.

— Только вот видение? — пробормотал было Серьга.

Иван Трофимович расхохотался и встал. Потом отыскал свою лисью шубу, нахлобучил бобровую шапку, взял в руки палку и велел проводить себя до дверей со свечой.

Таинственный крик

Крушинский позвонил у дверей следователя в ту минуту, когда тот уже ложился спать. Однако, получив визитную карточку посетителя, следователь приказал просить его, предчувствуя, что дело, по которому тот приехал, вероятно, очень важно.

Следователь был человек еще не старый, но как-то затертый. Главная мечта его была — сделать себе карьеру. Так часто люди очень скромные и даже жалкого характера всю жизнь сладко мечтают о подвигах и дорого бы дали, чтобы стать хоть на минуту героями.

Дело это, усугубленное все более и более ширящимися толками о привидении, начинало становиться серьезным. Если бы ему удалось распутать этот загадочный узел, то мечта бы его осуществилась: он сразу получил бы известность, а с ней вместе и повышение. Само существование этого привидения, то есть толки о его появлении были ему прямо на руку.

Суровый служитель Фемиды, конечно, ни на минуту не сомневался в глубине души, что это вздор, пустые бредни, но если явление повторится, то станет ясно, что дом обитаем, и тогда, может быть, удастся получить нить к разгадке! И тут около полуночи подают ему карточку его единственного свидетеля…

Войдя в кабинет следователя, Крушинский прямо приступил к рассказу о виденном. По окончании его следователь задумался и вдруг, быстро поднявшись, сказал:

— Знаете что?.. Мне пришла прекрасная мысль. Завтра около этого времени мы, то есть вы, я и несколько хорошо вооруженных полицейских агентов, отправимся туда и, засев в зале, будем ждать ваше видение. Если оно пожалует, мы его тотчас же и арестуем.

Крушинский изъявил согласие, но одновременно почувствовал в душе какой-то трепет, не тот трепет, который ощущают при опасности, а какое-то особенное ощущение — почти радости. Ему казалось, что виденное имеет близкую связь с той женщиной, которую он впервые заметил у окна.

На следующий день после бессонной ночи и целого дня, проведенного в тревоге, Крушинский, следователь и несколько агентов остановились у ворот пустого дома, все ключи и запоры от которого были у них в руках. Ночь опять выдалась лунная. Звучно скрипнула в тишине безлюдного переулка калитка на ржавых петлях, и все вошли во двор.

Налево был небольшой подъезд старинного устройства. Он выходил на круглый двор, посреди которого, вероятно, когда-то был газон, потому что под снегом виднелись какие-то клумбоподобные выпуклости, а в центре рос громадный куст, неподвижно протянувший теперь свои кривые, занесенные с одной стороны снегом ветки.

Один из агентов отпер дверь и вынул потайной фонарь. Узкий сноп лучей его ушел в какое-то громадное пустое пространство, задев слева первые ступени мраморной лестницы.

Другой агент зажег второй фонарь, уже с боковыми стеклами, и Крушинский увидел величественную картину широкой мраморной лестницы, после нескольких ступеней разделяющейся на два боковых подъема, таких же широких и отлогих. Высота вестибюля была страшная. Потолок его был сделан куполом. Прямо против них висели часы и, к удивлению вошедших, еще шли.

На высоте второго этажа дом опоясывала узенькая веранда, по которой можно было подойти к любому из окон. Шум шагов идущих по лестнице, как ни старались посетители ступать осторожнее и тише, гулко отдавался в пустынном безмолвии и повторялся где-то двукратным и троекратным эхом.

Поднявшись во второй этаж, где, собственно, и начиналось жилое барское помещение, пришедшие вступили в громадную залу, потолок которой почему-то был устроен тоже в форме купола,^;в трех местах поддерживаемого лепными атлетами гигантского размера.

— Вот тут произошло одно преступление, — тихо сказал следователь, но голос его так звучно отдался в двух местах странной залы, что все невольно вздрогнули.

Однако следователь продолжал, обращаясь к Крушинскому:

— Тут мы нашли женщину без головы, а там, налево, через три комнаты, — труп старика в постели. Вот видите — кровавое пятно на паркете!.. Это было тут…