Звонили из управления. Интересовались, почему девятнадцать коек вчера пропустовало?
— Так я и знала, что будет звонок, — удрученно произнесла Татьяна Исидоровна, выпячивая вперед свой острый морщинистый подбородок. — От нас требуют работы с плюсом. А тут на такой район и шесть пьянчужек! Дым Дымыч уже бы наряд вызвал и прочихвостил.
— А что такое с плюсом?
— Не знаю, откуда это взялось, но сколько работаю в вытрезвителе, метода одна и та же. Ну, как вам пояснить. Скажем, в прошлом году на такую же дату в вытрезвителе побывало восемнадцать человек, а вчера мы положили только шесть. Получается, что сминусовали на двенадцать. Это же ужас! А с «плюсом» — нам надо было бы обслужить более восемнадцати человек.
— А, понимаю. У нас было тоже главное — галочка в отчете. Никодим Никодимыч бы кого прочихвостил? Вот и позовите.
— Ясно, — произнесла Татьяна Исидоровна и вышла.
В кабинет с бухающим громыханием сапог стали заходить милиционеры по подбору пьяных: плешивый верзила — старшина Бусоргин, чуть ниже ростом пучеглазый рыжий крепыш с бородавкой на мясистом носу — старший сержант Кисунев и еще ниже ростом мелкоглазый толстячок — младший сержант Балыков.
— Присаживайтесь, — сказал Комлев и, когда милиционеры чинно сели, продолжил. — Мы мельком сегодня уже встречались. Так что будем считать знакомство состоявшимся.
Заметил, как обменялись продолжительными взглядами Балыков с Кисуневым, и неожиданно для себя сухим, чуть надтреснутым голосом заговорил:
— Я сегодня за начальника. Поэтому жду от вас действий.
— Да магазин у нас рядом, — засуетился Кисунев.
— Убавьте прыть! Обмывать свою должность с вами не собираюсь, — сказал Комлев.
— Да мы понимаем…
— Лучше объясните мне, почему вчера на вытрезвление доставлено так мало? Что случилось?
Милиционеры тяжко молчали и переглядывались.
— Или у вас так положено, когда начальство болеет, то работаете спустя рукава?
— А че, Балык у нас телепат. Он все знает за день, накануне чувствует, — Кисунев хлопнул по плечу соседа.
— Ну, не успели мы вчера, машина поломалась. Погнались за двумя, они от нас. Мы через овраг, напрямик, долбанулись на выбоине и кардан полетел, — стал объяснять Балыков.
Комлев вопросительно посмотрел на верзилу. Тот кивком блеснувшей макушки подтвердил сказанное.
— Раз опрохвостились, значит, сегодня будете наверстывать. Машину-то починили?
— С утра не вылазил из-под нее. Но вроде фурычит и бегает, — буркнул Бусоргин.
— Тогда за дело.
— Значит так! Мы зибиваем трезвяк и свободны. Верно? — спросил Кисунев.
— Ну, что ж. Тогда я сам хочу посмотреть, как вы работаете.
— Поедете с нами? — разинул рот Балыков.
— А что?
— Тогда будем вас ждать. Скоро алкаши со смены поползут, — сказал Балыков.
Милиционеры вышли.
«Врут, прохиндеи, — подумал Комлев. — Ничего у них не ломалось. У нас тоже такой шоферюга был. Стоит только ему сказать «пора выезжать», как в ответ услышишь «а я поломался».
У стола Комлева вытянулись дежурный Крячко и его сменщик старший лейтенант Пустоболтов.
— Крячко дежурство по вытрезвителю сдал!
— Пустоболтов дежурство принял!
— Кстати, меня зовут Афанасий Герасимович, — Комлев протянул руку цыганистому щеголю.
— Альберт Владимирович, — ответил Пустоболтов и с готовностью спросил: — Будут ли какие указания?
— Да какие там указания… Работайте.
Офицеры вышли. Дверной проем снова заняла Татьяна Исидоровна.
— Афанасий Герасимович! Вот сообщения на помещенных к нам вчера.
Комлев взял коричневые бланки с красной диагональной полосой, полистал:
— Что с ними делать?
— Подписать. И мы их тут же разошлем по организациям.
Комлев аккуратно подписал бланки и возвратил.
— Как, все?..
— А что еще.
— Фуфаев обычно их у себя придерживал и только через день-другой отдавал.
— А чего их придерживать?
— Ну, как вам сказать… — протянула она, опустив глаза.
Комлев вдруг вспомнил про бородача:
— Да, кстати, как фамилия художника? Знаете, бородатый такой?
Татьяна Исидоровна просмотрела пачку и вытащила за уголок одну из бумаг:
— Вот. Шкарпетин.
— Он ко мне тут заходил. Оставьте пока, — сказал Комлев.
Из коридора раздался крик: «Афанасий Герасимыч! Поехали! На подбор!»
— Иду, иду, — заторопился Комлев.
Закрыл сейф, надел плащ и через минуту был у окутанной едким дымом машины с надписью на будке «СПЕЦМЕДСЛУЖБА». Над рулем неуклюже громоздился Бусоргин, другие милиционеры переминались с ноги на ногу у капота. Как только Комлев залез в кабину, они тут же попрыгали в будку.
Машина заурчала, отсалютовала оглушительным хлопком, свернула к извилинам железобетонных массивов. Вдоль серо и монотонно тянулись заводские заборы, жилые дома, громады фабричных зданий. Можно было подумать, что едущие совершают экскурсию по городу, но никак не озабочены поиском пьяных.
Вдруг автомобиль добавил скорости, шустро устремился к перекрестку и резко затормозил перед самым тротуаром. Выскочили Кисунев и Балыков. Кинулись к отчаянно заметавшемуся на углу мужчине. Тот, пытаясь убежать, рванулся в сторону, но тут же оказался в цепких ручищах милиционеров, затолкавших его за железную дверцу.
«Ну что ж, ловко», — подумал Комлев. — А гражданин-то на ногах держится неуверенно, мог под проходящий транспорт угодить».