Искатель, 2014 № 04 - [3]

Мужчина, улыбаясь, разглядывал Комлева:

— Мне сказали, что вы тут решаете. А Василия Прохоровича попросили, что ли? Это за что же?

— Не знаю, — сухо отрезал Комлев.

— Надо же, как дурное затягивает у нас людей. Сегодня хороший, а завтра не заметишь, как согрешишь.

— Что вам нужно? Я смотрю, вы здесь ходок особый.

— Да нет, какие дела! Портрет просил он нарисовать. Я художник.

Достал из сумки несколько листов разноформатного картона, на которых были изображены пестрые пейзажики, и стал прикладывать к голой стене.

— Смотрите-ка, как преображается казенная обстановка. Прямо дышать легче. Да, красота спасет мир! Не интересуетесь живописью?

— Да нет, — замялся Комлев.

— Я оформителем работаю на соседнем заводе, — показал большим пальцем назад. — А это так, в свободное время, для души. Кстати, могу ваше заведение украсить. Так сказать, в идейно-воспитательном духе.

— …

— Да нет, не беспокойтесь, я бесплатно!

— Какой же вам интерес?

— Вам доверительно могу сказать. Вчера ваши хлопцы опять по ошибке привезли меня. А я ведь всего одной бутылочкой красненького побаловался. Для вдохновения. И как человек творческий, чуть ослаб. Как считаете, с завода не попрут? Да, главное, и не в этом даже. Тут очередь на жилье подходит. А бумажечка с красной полосой придет, и им начхать, что у меня трое детей… А мены жена уже ночевать в коммуналку не пускает. Представляете, чем это все обернуться может?

— Да вы же, видать, не в первый раз. Может, на вас тут целое досье заведено?

— Что вы! Там ни одной зацепочки!

— Если бы так…

— А до вас Василий Прохорович сидел. Так тот в живописи разбирался. Эстетический человек был.

— Возможно. Скажу честно. Я действительно к вашему творчеству отношусь спокойно. А что касается других художеств, то замазывать их не могу. Попробуйте к начальнику с этим. Но он сейчас болен.

— А, может, чуть придержите бумажечку-то? На следующей неделе у нас должно состояться распределение квартир в новом доме.

— Да, это серьезно. Но вы бы, товарищ художник, лучше думали бы об этом, когда за бутылку брались. А, может, вам лечиться надо? Одно сейчас посоветую: пора завязывать с выпивками.

— Как же вы правильно говорите! Даже слушать приятно. Но это не так просто. Я согласен и на лечение, только не шлите казенную бумагу.

— Я человек тут новый. Но попробую помочь. Пусть придет жена и подтвердит все, что вы сказали тут. А заодно и напишет заявление о вашем направлении на лечение.

— Ну, конечно, это мы обязательно. А когда ей подойти-то можно?

— Чем скорее, тем лучше. До завтрашнего вечера не появится, пеняйте на себя.

— Какой же вы, право, внимательный человек! Так приятно с вами разговаривать. А с женой мы это моментально организуем. Бегу, бегу, — потянул за собой к двери опустевшую сумку.

— Гражданин художник! Вы картины забыли!

— Ой, да не до них сейчас! Тут сердце прямо разрывается.

Бородач торопливо собрал картины и вышел.

— Виктор Иваныч! Крячко! — крикнул Комлев в коридор и, когда дежурный появился, сказал: — Прошу ко мне посторонних не пускать.

— Добро, Афанасий Герасимыч, — произнес Крячко. — Обычно начальник любил с алкашами душеспасительные беседы проводить. Вот я и подумал… Профилактика…

— Наверно, у вас это лучше получится…

— С чем?

— С профилактикой.

— Это уж точно!

— Ну вот и договорились. А ключи от этой двери у кого? — показал на стенку.

— Начальник вам же отдал. Там, наверно, на связке.

Комлев посмотрел на дверцу сейфа, в замке которого поблескивали ключи, и произнес:

— Разберемся. Так. Этот от сейфа. Этот от кабинета. Этот… Попробуем.

Позвенел металлической гроздью, повернул руку вправо. Дверь открылась.

— Надо же, даже не заржавел.

— А чего ему ржаветь-то… Он для дела предназначен.

— Не знаю, для какого, но мне тайный ход этот не нужен. Тут не пещера Али-Бабы. По всей видимости, этот ключик совсем без надобности.

— Ну, если так, мы эту дверь вам наглухо гвоздями забьем.

— Да уж сделайте одолжение, — сказал Комлев.

Крячко вышел и через минуту вернулся с молотком и длиннющими гвоздями в горсти.

— Давайте я сам, — произнес Комлев.

— Нате.

Комлев первым же ударом расщепил доску.

— Афанасий Герасимыч! Лучше с улицы. Профессиональнее будет.

— Вот и забивайте!

Крячко вышел во двор и глубоко вогнал два гвоздя в верхний и нижний косяки. Попробовал дверь:

— Вроде надежно, — а про себя добавил: «Да ты совсем пенек! Мой юный командир. Другие этот лаз чуть ли не сливочным маслом смазывали».

Зазвонил телефон. Комлев взял трубку:

— Да, я новый сотрудник. Исполняю обязанности. Спрашиваете, как вчера сработали? — глянул в сводку на столе. — Было шесть пьяных. На сколько расчитан вытрезвитель, Да я пока… Наверно, на двадцать пять. Ну и что, что пропустовало девятнадцать коек? У нас план, что ли?.. Откуда я взялся такой умный? Да вот уж прислали…

Услышал металлический писк в трубке и, удивившись, задумчиво положил ее на рычаг.

«Неужели здесь тоже вал? А с другой стороны, у нас пьют-то по-черному. А в вытрезвителе койки пустуют…»

Пригласил инспектора по учету и, когда в кабинет, представившись «Татьяной Исидоровной», вошла рыжеволосая сухонькая женщина с блекло подтаявшими глазами, спросил: