Искатель, 2004 № 07 - [23]

А девушка?!

Ростислав попытался вскочить с кресла, привычным движением отщелкнув ремни безопасности, но дополнительная блокировка уже сработала. Сейчас эту дуреху швырнет головой в потолок…

Вскинув руку и перехватив управление, Родников попытался повернуть манипулятор так, чтобы после торможения «Деметры» — а вместе с нею и катера — девушку бросило вперед, к пилотскому креслу. Но не успел.

Волной нахлынула невесомость. Пассажиры инстинктивно вцепились в подлокотники. Девушку бросило вперед-вверх, и это было хуже всего, потому что…

Сидевший на переднем сиденье «папенькин сынок», немыслимо извернувшись и почти выскочив из-под ремней безопасности, ухватил девушку за ногу, притянул к себе. И вовремя: мгновенная перегрузка, медленный выход на нормальное ускорение…

Дура, обыкновенная красивая дура! И надо же было нарваться на такую… А система безопасности катера всего лишь foolproof, то есть рассчитана на дурака, а не на красивую дуру!

Родников, передав манипулятор Метру, разблокировал свои ремни безопасности, помог девушке подняться с колен ее спасителя. Девушка смущенно одернула короткую юбку.

Ножки у нее — тоже на загляденье. А ведь испугался он не просто за одну из экскурсанток, а именно за эту красивую дуреху.

— Пожалуйста, вернитесь на свое место и не вставайте до конца экскурсии! — строго сказал пилот нарушительнице, подводя ее к креслу в четвертом ряду.

— Благодарю вас! — с достоинством кивнул ее спутник. — И особенно вас, молодой человек; — повернулся он к спасителю своей подруги. — К сожалению, этот дурацкий пояс не позволил мне самому…

Но Родникову некогда было выслушивать его оправдания.

— Метр, заканчивай экскурсию по варианту «нештатная ситуация», — тихо приказал он истеллекту, поспешно вернувшись к своему креслу. — Ремни безопасности в четвертом ряду неисправны, мы не имеем права продолжать.

— Надеюсь, многоуважаемые дамы и господа, вы вдоволь налюбовались величественной картиной, открывающейся из иллюминаторов нашего катера, и даже испытали маленькое приключение, благополучно — а иначе и не могло быть — закончившееся. А теперь мы… — с восторженным придыханием начал Метр комментировать каждый момент завершающей фазы экскурсии и не умолкнул до тех пор, пока последний экскурсант — тот самый, которого Ростислав ошибочно посчитал «папенькиным сынком», — не покинул пришвартованный к стыковочному узлу катер.

О Джеффери Раисе, который, возможно, проводил негласную инспекцию, Ростислав вспомнил уже после того, как тот, с каким-то пакетом в руках, скрылся в шлюзовой камере. Но инспекция совершенно перестала интересовать пилота-спасателя. Будет эта экскурсия последней или нет — велика ли разница? Две-три сотни прибавки к жалованию, и только. Появились вопросы поважнее.

Ростислав подошел к неисправному креслу в четвертом ряду, потянул за пряжку, ощутил упругость ремней безопасности. С этой стороны все было в порядке. Но вот ответная часть… Второй пластинки — проушины — нигде не было. Ростислав даже заглянул под кресло. Не могла же она бесследно исчезнуть?

Не могла. Под креслом блестели металлические обломки — явно остатки этой самой проушины. Ростислав собрал с полдюжины металлических фрагментов, сунул в нагрудный карман комбинезона. Будет над чем поломать голову борт-инженеру. А вот над этим… Над этим должен поломать голову он сам.

Родников сел в кресло первого ряда, защелкнул широкие эластичные ремни.

Значит, девушка стояла там и летела сюда. Чтобы ухватить ее за голень, сидевший в этом кресле парень должен был подняться почти в полный рост, вот так…

Подняться в полный рост ремни безопасности, разумеется, не дали. И даже привстать они позволяли — ну совсем чуть-чуть! А как же парень?

Ростислав перестал дергаться под широкими лентами, покрепче уперся ногами в пол, сгруппировался.

Ну… Ррраз!

Результат заметно улучшился. Ремни безопасности, конечно, швырнули его обратно в кресло, но поднялся он явно выше — почти до половины того, что необходимо было, дабы ухватить улетающую девушку за длинную стройную ножку.

И как это понимать? А очень просто. Порыв «папенькиного сынка» был столь стремительным, что ремни безопасности не успели сработать. У него не успели, а у пилота-спасателя вполне успевают. Хотя Ростислав космодесантник, а «сынок» кто?

А «сынок» — кто?

Ну что же, пора вылезать. Как хорошо, что у Дэва много денег и я могу позволить себе ванну чуть не каждый день. Он, правда, не совсем доволен этим, но понимает: мое тело — наше общее оружие. А оружие, как известно, следует держать в чистоте и порядке, чтобы оно в любой момент могло выстрелить.

Теперь тщательно вытереться чудесным махровым полотенцем. Вначале руки, потом плечи, грудь… Самое опасное — бедра. Они предательски ждут прикосновения полотенца и молят, чтобы оно двигалось выше, выше… Словно вспоминают, как целовал их тот высокий сильный парень. А я, задыхаясь и теряя голову, кричала: «Люблю! Люблю!» Еще бы… Это было так романтично… Мне тогда еще и пятнадцати не было. Как Джульетте. Только-только целоваться научилась. Мой мальчик меня провожал, и я все ждала, когда же он начнет. А тут трое… Мальчик, мой милый мальчик попытался меня защитить. Но почти сразу упал. Я закричала. На крик прибежал этот, высокий и сильный. Тех троих он буквально разметал. Мы вместе отвели моего мальчика домой — он после этого неделю в больнице пролежал, — и наш спаситель проводил меня. Конечно, мы долго целовались у подъезда, а через пару дней Янис — именно так звали моего спасителя — позвал меня смотреть фильм для взрослых. У нас с мамой кингол-холла не было; естественно, я согласилась. Где-то на середине фильма Янис предложил мне поиграть в «попугайчики». Я наотрез отказалась. Тогда он начал целовать меня. Вначале губы, потом шею, грудь. Я даже не заметила, когда он расстегнул блузку. А Янис все повторял: «Ты смотри, смотри в окно… Там сейчас такой момент будет…» Я, как дура, и смотрела, пока не оказалась совсем голой. Как вот теперь…