Искатель, 1993 № 06 - [53]

Уотерхауз задумался, но в мыслях его царил хаос. Наконец он поднялся и взял ружье.

— Я бы на вашем месте спрятался куда-нибудь, — бросил он через плечо, выходя на улицу. Пойду разузнаю, что к чему.

Поллок остался сидеть в палатке в глубокой задумчивости.

— Мой удел — цивилизация, — грустно сказал он себе, набивая трубку. — Поэтому, чем скорее я попаду в Лондон или Париж, тем лучше.

Его взгляд упал на запечатанный короб, в который Уотерхауз сложил отравленные стрелы без оперения, купленные в стране менде.

— Лучше бы я прострелил этому жалкому типу какой-нибудь жизненно важный орган, — со злостью проговорил Поллок.

Уотерхауз вернулся не скоро. Он был не расположен к беседе, и Поллок напрасно засыпал его вопросами. Похоже, его порро был видным членом своего загадочного общества. Обитателе деревни вымазывали любопытство, но вели себя отнюдь не угрожающе. Колдун, несомненно; скрылся в кустах. Причем он считался великим колдуном.

— Вне всякого сомнения, он что-то задумал, — сообщил в заключение Уотерхауз и умолк.,

— Но что он может, сделать? — спросил Поллок.

Уотерхауз не ответил.

— Я должен вывезти, вас отсюда. Что-то назревает, иначе тут не было бы так тихо, — сказал он после долгого молчания. Поллоку очень хотелось бы знать, что именно «назревает».

— Они отплясывают, обложившись черепами, — отвечал Уотерхауз. — В медном котле кипит какое-то вонючее варево.

Но Поллок требовал подробностей и все настырнее наседал на Уотерхауза, а тот наверняка темнил. Наконец Уотерхауз потерял терпение.

— Откуда мне знать, черт возьми! — воскликнул он, когда Поллок в двадцатый раз спросил его, что будет делать порро. — Он уже пытался убить вас там, в хижине. Теперь, наверное, придумает что-нибудь похитрее. Скоро сами увидите. Не хочу добавлять вам страхов. Может, все это вообще чепуха.

Вечером, когда они сидели у костра, Поллок опять попробовал завести разговор о порро и их повадках. Однако Уотерхауз, заметив, что его соотечественник слишком уж настойчив, сказал:

— Ложитесь лучше спать. Завтра отправляемся чуть свет, и вам может понадобиться все ваше присутствие духа.

— Но какую линию поведения он изберет?

— Не мору сказать. Порро — народ смекалистый, они знают массу разных уловок. Поговорите лучше с этим медным дьяволом, Шекспиром.

Во тьме за хижинами сверкнула яркая вспышка, раздалось громкое «бум», и совсем рядом с головой Поллока просвистела глиняная пуля. Что ж, такой образ действий был, по крайней мере, Весьма, прямолинеен. Чернокожие и метисы, болтавшие возле своего костра вскочили на ноги, кто-то из них выстрелил во тьму. Уотерхауз по-прежнему неподвижно сидел на месте.

— Зайдите лучше в одну из хижин, — тихо посоветовал он.

Поллок встал и вытащил револьвер. Чего-чего, а сражения он не боялся. Нр темнота — лучше любой брони. Осознав всю мудрость совета Уотерхауза, Поллок отправился в палатку и улегся там.

Спал он урывками, его мучили кошмары. Они были весьма разнообразны, но в основном Поллоку снилось лицо порро, перевернутое вверх тормашками, как в тот миг, когда он кубарем выкатывался из хижины и смотрел на англичанина из-под руки. Странное дело, по этот мимолетный образ накрепко застрял в памяти Поллока. Кроме того, его беспокоили боли в руках и йогах.

Когда они загружали каноэ в белой утренней дымке, в землю возле самой ступни Поллока вонзилась дрожащая стрела с шипами. Носильщики бросились в чащу, но поиск велся очень поверхностно, и они никого не схватили.

После двух этих событий члены экспедиции решили предоставить Поллока его собственной судьбе, и он впервые в жизни был вынужден искать общества чернокожих. Уотерхауз взял себе одно каноэ, и Поллоку, несмотря на желание поболтать с соотечественником, пришлось сесть в другое. Туземцы оставили англичанина одного на носу, и ему стоило немалых трудов заставить людей, недолюбливавших его, держаться середины реки и плыть в сотне с лишним ярдов от обоих берегов. Тем не менее Поллоку удалось заманить Шекспира, метиса из Фритауна на нос каноэ, чтобы послушать байки о порро. Поняв, что ему не отделаться от Поллока, Шекспир мало-помалу разошелся и принялся рассказывать с большим смаком и без всякого стеснения.

Так Поллок скоротал день. Каноэ быстро скользило по длинной ленте лагуны, между водяными смоковницами, поваленными деревьями, пальмами и зарослями папируса. Слева темнели поросшие ризофорой болота, из-за которых время от времени доносился рев атлантического прибоя. Английский Шекспира звучал мягко и невнятно, когда он рассказывал Поллоку о том, как порро умеют накладывать заклятия, как чахнут люди под действием их злых чар, как насылают порро кошмары и демонов, как мучают и убивают сыновей иджибу, как они похитили в Сулиме белого торговца, обманувшего одного из членов его секты, и на что было похоже тело бедняги, когда его наконец отыскали. После каждого такого рассказа Поллок отпускал тихое проклятие в адрес миссионеров, чье рвение и сделало возможными все эти ужасы, и ленивого британского правительства, которое властвовало здесь, на черных языческих берегах Сьерра-Леоне. К вечеру они добрались до озера Казн и согнали два десятка крокодилов с острова, на котором экспедиция решила устроить ночной привал.