Врачи переглянулись.
— Разрешите и нам взглянуть, — не протягивая руки, сказал лысый.
— Это универсальный документ, — зачем-то уточнил Сезар.
— Тем лучше, — кивнул старший и взял пластинку.
Рассматривал недолго, не скрывая удивления.
Они уже летели, слегка покачиваясь, летели низко, через иллюминатор хорошо была видна рыже-зеленая высокая трава.
— Там и фотография и печать, — сказал Сезар, отрывая взгляд от земли, — все как и положено.
Старший кашлянул и протянул пластинку лысому.
— Девяносто пятый год? — спросил тот сразу.
— Ну да, — кивнул Сезар.
— Сколько же вам лет? — подался к нему лысый.
— Сорок семь.
— Извините, я хотел бы поставить вопрос точнее: когда вы родились?
— Думаю, в сорок восьмом. Там указано.
— Да, да, обозначено. Может, проверим здесь, а, шеф? — щурился лысый.
— Спешите удостовериться?
— Нет, шеф, лучше развеять сомнения в момент их возникновения. По крайней мере, это не бьет по голове, или, как говорили наши предки, — он посмотрел на Сезара, — по карману.
— Наше дело маленькое: проверить, все ли нормально у пациента с головой. А дальше пусть разбираются, кому положено. За то нам баллов не насчитают. Попытайтесь найти данные о нем. — Старший повернулся к Сезару: — Как вы себя чувствуете?
Сезар еще не понял, о чем идет речь. Наблюдал, как лысый, поглядывая на пластинку, быстро, как пианист, нажимает какие-то клавиши, а на маленьком экране бегут зеленые буквы и цифры. Ответил машинально:
— Хорошо. Реальность воспринимаю как сон и знаю, что это сон…
— Это ваша концепция мира? — насмешливо переспросил лысый. Он уже получил результат и ждал.
— Знаю, что все это мне снится, — Сезар сказал то, что я должен был сказать, дабы там, на базе, потом не усомнились в его искренности.
— Вы не спите, — настороженно заверил шеф.
— Конечно, нет, — Сезар улыбнулся, улыбнулся иронически.
— А какой сейчас год? — не выдержал лысый.
— Оставь, не наше дело, — сказал шеф. — Что у вас?
— Адам Сезар в системе не значится. Такого человека в системе нет. И на всей Земле. В запасниках тоже не значится.
— Ну, запасники-то созданы не более столетия…
— Вы действительно полагаете, что…
— Это не наша забота…
— «Черепаха», она, конечно, навевает…
— Пускай. Проверим-ка его здесь. — Старший обратился к Сезару: — Извините, что пришлось вас пеленать, — кивнул на связанные руки и отстегнул застежку. Широкий резиновый ремень зашелестел, выровнялся, упал на пол. — Так лучше. Сейчас мы к вам подключим приборы. Времени займет мало и совсем безвредно.
— Пожалуйста, уважаемые. — Сезар широко развел свободные руки.
Его быстро и ловко опоясали датчиками, на голову натянули какую-то корону с множеством трубок и тонких проводов.
— Не жмет? — спросил старший.
— Я привык, — милостиво улыбнулся Сезар.
— Ну что ж, Картон, в таком случае включайте, — распорядился шеф, и лысый поспешно клацнул тумблером.
Минуту царило молчание, только слегка приглушенно работали двигатели. Сезар видел, как лысый буквально впился в экран, брови у него вытянулись в одну линию, а губы плотно сомкнулись. И когда сеанс окончился, лысый для полной достоверности повторил его в другом режиме и только потом нехотя, даже с некоторой боязнью выключил прибор.
— Вы чем-то удивлены, Картон?
— Нет, шеф, я давно разучился удивляться.
— Не доверяете показателям?
— Как можно, шеф? — Лысый вынужденно улыбнулся.
— Какое состояние у пациента?
— Вполне здоров и физически и умственно. И умственно…
— Симуляция?
— Исключается.
— Коэффициент?
— Слабенький, то есть средний. Семьсот девяносто шесть. Принадлежит к лучшей половине человечества.
— Потенциальные возможности?
— Пять и шесть десятых процента. Жить можно безбедно. А карточки не имеет.
— Это не наша забота. Мы свое сделали. В клинику Адама Сезара отправлять незачем.
— Тогда курс на ближайшее отделение координации общественного равновесия.
— Имя?
— Там указано.
— Вы должны точно и кратко отвечать на вопросы. Желательно без эмоций, пояснений и рассуждений. Конкретно на поставленный вопрос. Не считайте моей прихотью. Этого требует систематика. Узлы машинной памяти не загромождаются лишней информацией. Имя?
— Адам Сезар.
— Год рождения?
— Сорок восьмой.
— Место рождения?
— Округ Шауберг, околица номер тринадцать, ферма Колхауз. Но там было четыре фермы…
— Ясно. Где и когда учились?
— Грамон. Шестьдесят шестой год. Школа космического пилотирования. Три года. Потом там же, в высшей школе астронавтики.
— Место работы?
— База «Грамон».
— Специальность?
— Астронавт первого класса.
— Должность?
— Командир корабля «Глория».
— С какого года летаете?
— С восемьдесят шестого. За орбиту Луны, имеется в виду.
— Курс вашего последнего рейса?
— Межгалактическая станция «Кентавр-2».
— Цель?
— Доставка аппаратуры.
— Старт?
— Семнадцатого февраля девяносто пятого года.
— Как проходил полет?
— Нормально.
— Стенограмма полета велась?
— Да. На базе и на корабле.
— У вас не было ощущения, что произошла авария?
— Показалось, будто «Глория» содрогнулась. Действительно показалось, иначе мы бы с вами не разговаривали.
— Как вы оцениваете свое состояние?
— Удовлетворительно.
— Вас не удивляет происходящее?
— Ну… не совсем. Полагаю, это сон?
— Не хотите верить, что за какое-то мгновение оказались на Земле да еще в местах своего рождения?!
