Искатель, 1976 № 02 - [47]

Может, и не думал об этом Панафидин. Может быть. Он сказал:

— Жаль Володю. Он слабый человек.

— Я пришел к вам потому, что раньше вы дружили с Лыжиным. Вы вместе работали. Наконец, вы ведущий специалист в области синтеза транквилизаторов. Я хочу, чтобы вы вместе со мной просмотрели научный архив Лыжина, помогли мне отобрать нужное, и тогда я опечатаю все материалы до выздоровления Владимира Константиновича. Вы можете это сделать?

— Честно говоря, из этических побуждений я не хотел бы вмешиваться в это дело: злопыхатели могут начать шептать и сплетничать. Но, с другой стороны, это все слишком серьезно, чтобы оглядываться на обывательские пересуды…

— Вот и прекрасно. Я вас тогда попрошу приехать в лабораторию Лыжина завтра к десяти часам.

— Хорошо, я буду.

Уже попрощавшись, сделав уже два шага к двери, я вернулся, словно вспомнил вовремя и успел перерешить:

— Знаете что, я, пожалуй, ключи от лаборатории оставлю у вас — может так случиться, что мне на полчаса придется задержаться. Вы и начинайте без меня, я вскоре подъеду. Договорились?

— Договорились.

ГЛАВА 16

Из проходной института я позвонил к себе в кабинет — там на связи должен был дежурить Поздняков. Раздался долгий гудок, он прогудел полностью — аккуратный человек Поздняков не станет срывать трубку с рычага посреди звонка, поскольку это не рекомендуется телефонной станцией, он дождался, пока смолк трезвон вызова, и я услышал его слегка сипатый голос:

— Милиция. У аппарата капитан Поздняков. — И мне показалось, что в голосе его была сдержанная радость и нетерпение: он обретал на глазах потерянную было уверенность и торопился как можно быстрее распорядиться ею. И мне было приятно подыграть ему, поскольку в глубине души я чувствовал себя причастным к его служебному воскресению и оттого относился к нему гораздо лучше, ведь все мы, грешные, любим заниматься благодеяниями, которые укрепляют нас в собственных глазах.

— Капитана Позднякова приветствует инспектор Тихонов, — сказал я, и в следующее мгновение понял неуместность само довольного поглаживания собственного брюха — радость и нетерпение Позднякова, которое я услышал, были вызваны совсем другим.

— Станислав Павлович, да где же вы? Тут «разгонщика» задержали!!!

— Где это тут?

— В сто девятнадцатом отделении. Они вам звонили, а я не могу точно сказать, когда вы будете.

— Хорошо. Перезвоните в отделение, скажите, что минут через пятнадцать я подъеду. Я сейчас у метро «Семеновская», позвоните дежурному, скажите, чтобы выслали к площади Революции нашу оперативку, я там пересяду. Привет…

— А… а… — Поздняков хотел что-то еще сказать, но почему-то замялся.

— Ну что там еще? — спросил я.

— Нет, ничего, все в порядке. Мне по-прежнему быть здесь?

— Да. Впрочем… — Я подумал, что нетерпение Позднякова скорее всего и связано с непереносимо острым желанием скорее попасть в отделение и собственными глазами посмотреть на одного из негодяев, причинивших ему столько страданий. Но, будучи человеком дисциплинированным и больше всего ненавидящим отсутствие порядка и разгильдяйство, он, конечно, не смог сказать, что сильнее всего на свете мечтает сейчас поехать со мной в 119-е отделение.

— Андрей Филиппыч, пожалуй, правильно будет, если мы вместе поедем. Выезжайте вместе с оперативкой…

— Слушаюсь. — На этот раз он трубку все-таки бросил на рычаг.

Поздняков сидел на заднем сиденье, подняв воротник плаща, вжавшись в угол, да и лицо у него было такое, словно он вошел в машину с сильного мороза, — красные пятна на щеках, заострился, побелел кончик носа. Круглые его глаза, зеленоватые, в глубоких глазницах были неподвижны, лишь изредка помаргивали длинные белые ресницы. Через спину шофера он следил неотрывно за дорогой, будто он один знал скрытую в асфальте яму, будто хотел разглядеть приготовленную на улице западню, отвести возможное препятствие на бешеном пролете оперативной машины — со свистом, горловым всхрипом сирены, пронзительным визгом покрышек на поворотах. Душа Позднякова разрывалась — ему хотелось как можно скорее попасть в отделение и собственными глазами увидеть «разгонщика», и в то же время очень уж не по правилам, дико мчался на переполненных улицах наш шофер.

— Они вам не сказали, при каких обстоятельствах был задержан преступник? — спросил я Позднякова.

— Он хотел получить деньги в сберкассе по предъявительской книжке, — ответил Поздняков, и глаза его все так же неотрывно следили за дорогой.

— Личность установлена?

— Нет еще. Выясняют.

Машина затормозила около дежурной части отделения, мы поднялись бегом по ступенькам, прошли по коридору — я хорошо знал это отделение, в нем я начинал службу в милиции, постучали в дверь с табличкой «Заместитель по уголовному розыску майор И. Н. Васильев».

— Входите! — раздался из-за двери тонкий голос Васильева.

В маленьком кабинете сидел на стуле у двери парень в штатском, по-видимому, инспектор. За столом царил в своем обычном, каком-то перешитом холстинковом пиджаке Игорь Васильев, а у зарешеченного окна, под зеленоватой глыбой несгораемого шкафа примостился разгонщик.

— Нашего полку прибыло! — сказал Васильев и повернулся к преступнику: — Ну, теперь держись, братец. Эти-то тебе покажут! Здравствуй, Тихонов, сто лет тебя не видел! Забурел ты там у себя в МУРе…