Искатель, 1975 № 02 - [10]
«Мне страшно», — признался Ур.
Учитель сделал знак сочувствия.
«В корабле рожденный, — сказал он, — мы верим в твои способности и твою преданность».
«Не сомневайся, Учитель, — грустно сказал Ур. — Здесь мой дом, здесь все, что мне дорого. Я знаю свою задачу».
«Мне жаль расставаться с тобой, В корабле рожденный. Я умру, пока ты будешь в полете. Тебе сообщат, когда придет время настроиться на общение с новым Учителем. Прощай, и счастливого тебе возвращения домой».
Долог, долог был путь к Земле. Родители изнемогали от однообразия жизни в ковчеге. Что до него, Ура, то ему скучать было некогда. Он готовился к выполнению задачи. Старательно изучал информацию об опасной планете — прежнюю, собранную той экспедицией, и новую, которую исправно поставляли на борт корабля маяки. Эта новая информация была слишком общей — она давала представление лишь о сильных сотрясениях коры планеты, о состоянии атмосферы и магнитного поля. Кроме того, она была как бы спрессована — события разного времени накладывались одно на другое, так что было необычайно трудно определить их даты.
Теперь-то Ур, конечно, знал, какие именно события были зарегистрированы маяками…
Уже подлетая к звезде, именуемой землянами Солнцем, корабль получил данные о выходе на околоземные орбиты космических тел искусственного происхождения. Наконец, информация чрезвычайной важности о полетах искусственных аппаратов с Земли к другим планетам той же звездной системы.
Было похоже, что главная машина Эйра не ошиблась в своих грозных прогнозах…
Последние недели, дни, часы перед посадкой. Проплывали под ковчегом знакомые по картам очертания материков, тут и там скрытые облаками.
Отцу и матери картины, развернутые на экранах, были непонятны. Но они требовали направить ковчег в долину у Реки. По какой-то случайности в отчетах той экспедиции сохранилась только широта места. Ур отсчитал одну двенадцатую круга к северу от экватора и направил лодку вдоль этой параллели.
Горы, горы, океанский берег, океан… опять горы, длинная однообразная равнина… море… вот это место как бы между четырьмя морями — тут и горы, и равнины вдоль больших рек… На следующем витке пойду сюда на посадку, решил вдруг Ур. Надо сесть на воду, как советовал Учитель. На воду легче сесть такому неопытному пилоту, как он, Ур. Какое бы море выбрать?.. Вон то, зеленое, замкнутое, пожалуй, самое подходящее.
Автоматы прощупали воду, определили плотность, температуру и прочее. Всего, конечно, не узнаешь, мало ли что таит эта странная незнакомая среда. Но… выбирать не приходится…
Ур тронул клавишу посадочного автомата. Ох, кажется, трасса спуска излишне крута…
Лодка со свистом врезалась в зеленую воду.
Сквозь сон Ур услышал голоса и вмиг продрал глаза, приподнялся на локте.
Возле летней кухни пил воду из кружки Валерий Горбачевский. Мать обмахивала фартуком табуретку, предлагая садиться, а рядом с ней стояла Нонна. Тутовое дерево, еще не до конца облетевшее, шелестело над ними листвой, и пятна солнечного света скользили по Нонниному лицу, обращенному к Уру.
— Здорово, Шамнилсиныч! — гаркнул Валерий, протягивая руку. — Ну и здоров ты спать.
— Привет, Валерий, — подошел к гостям Ур. — Здравствуй, Нонна.
Он пожал ее узкую прохладную руку.
— Здравствуй, Ур. — Она спокойно смотрела на него со слабой улыбкой. — Давно тебя не видела… Мы привезли тебе почту. И вот этот пакет — посылку от Русто.
— От Русто? — Ур наконец отвел взгляд от лица Нонны и развернул пакет. — А, это моя бритва, я забыл ее там… Спасибо.
Каа притащила с веранды вторую табуретку и, лопоча что-то, пригласила гостей садиться. Потом сунула ноги в туфли и побежала со двора.
— За отцом пошла, — сказал Ур.
— Только не вздумай ничего затевать. — Нонна села на табуретку, аккуратно вздернув на коленях брюки. — Ни в коем случае. Мы ненадолго приехали. По делу.
Ур тоже сел.
— Мне нужно с тобой поговорить, — деловито начала Нонна, однако что-то в лице Ура заставило ее остановить взятый было разбег. — Ты очень изменился, Ур.
Нет, не удавалось выдерживать заранее намеченный непринужденный тон, будто ничего не произошло и все осталось как прежде.
— Если можно, смотри куда-нибудь в сторону, — тихо сказала она, испытывая неясную тревогу от его пристального взгляда.
Ур склонил голову, уставился на свои старые кеды.
— Ты решил снова отрастить бороду?
— Нет… — Ур провел ладонью по заросшей щеке. — Просто не брился… Я сейчас!
Он схватил бритву, присланную Русто, принялся нервными движениями заводить пружину.
— Погоди, потом побреешься, — сказала Нонна, и он послушно замер, опустив белую коробочку бритвы на колено. — Ур, я ни о чем тебя не спрашиваю. Только не перебивай… Ни о чем не спрашиваю, ни во что не вмешиваюсь, не посягаю на твои планы. Но есть одна просьба. Не только моя. И Вера Федоровна просит, и… если хочешь, весь институт…
Торопясь и волнуясь, ужасаясь собственному многословию, Нонна изложила просьбу.
— Нонна, — поднял голову Ур, — ты приехала только затем, чтобы сказать мне это? Чтобы я закончил проект?
— Да. Ты, по-видимому, не собирался заглянуть в институт… Что ж, если гора не идет к Магомету…
