Искатель, 1974 № 04 - [64]

Винты удалось освободить. Потеряно два часа, но наверстать их нетрудно. У нашей КЛ-1087 было для подобных случаев достаточно скорости. Но лодка, очевидно, имела совсем другие соображения. Что только не произошло за этот рейс! И короткое замыкание было, и масло текло, и горючее оказалось грязным, и шпонка у руля расшаталась, и погода нам сопутствовала самая скверная. Компас показывал бог весть что: первый замеченный нами береговой маяк был Дьерпский — мы сбились с курса на 70 миль! Потом простояли около девяти часов, пока я искал неисправность в электрооборудовании. Хоскинс неожиданно заболел морской болезнью (против этого я, собственно, ничего не имел). Примус отказался работать. Малейшее усилие — и руль грозился выйти из строя. И вообще КЛ-1087 вела себя как недотрога.

Как ни странно может все это показаться, но причина мне стала ясна после того, как мы наконец добрались до противоположного берега пролива. Так мне, по крайней мере, казалось.

Мы передали груз по назначению, хотя опоздали на целые сутки. Я ввел КЛ-1087 в заливчик неподалеку от Ле-Туке и, развернувшись, пристал носом к галечному пляжу. Отсюда мы в случае надобности могли легко удрать. Навстречу нам поднялись четверо. Они первым делом направили лучи фонарей прямо в наши лица, словно все еще не веря, что мы явились. После этого в полном молчании стали сгружать ящики. Когда работа закончилась, мы все так же молча отвалили задним ходом от берега и взяли курс на Сант-Валери.

Только к рассвету добрались до гавани. Смертельно усталые — и я и Хоскинс двое с половиной суток не сомкнули глаз.

Вот в общих чертах те «славные» дела, те «подвиги», до которых мы докатились.

Возможно, случайно, но КЛ-1087 вела себя все хуже и хуже по мере ухудшения наших деяний. Она давно перестала быть тем послушным кораблем, который мы знавали когда-то. Я понял, что не могу теперь доверять ей ни на йоту. Она походила на скверного ребенка, которого всего несколько лет назад с гордостью показывали гостям во время вечеринок. Теперь она ломалась десятки раз. Порой, когда это не имело особого значения. Порой, наоборот, когда от этого зависело многое. Она стала медлительна. Ее нещадно болтало при любой волне. Она черпала воду, как бы осторожно с ней ни обращались. Жизнь на борту стала делом неудобным и рискованным. А иной раз, как в один из последних походов, очень опасным.

Я прекрасно помню этот поход. Если не считать последнего похода, он оказался наихудшим из всех, что мы сделали на борту КЛ-1087.

Лодка находилась в ремонте недалеко от Портсмута, когда Хоскинс позвонил мне из Лондона.

— Ну, как поживает наша подруга? — спросил он, едва я поднял трубку.

— Теперь в полном порядке, — ответил я.

— Вот и чудесно… Через два дня сделаем рейс. Точность требуется, как от часов.

— Отлично, — ответил я.

Я долго спал в тени причальной стенки. Разбудил меня громкий топот Хоскинса, несшего целую охапку провизии. В руках у него — хлеб, фрукты, сыр и номер газеты «Континентал дейли мейл».

Необычно бережно он положил газету на стол, сразу этим привлекши мое внимание. Его движения словно говорили: «А ну-ка посмотрим, о чем там..? Газета лежала между нами, словно линия границы. Я знал: стоит мне посмотреть написанное в ней — и я навеки в стане Хоскинса.

— Хэлло! Что нового? — спросил я, моргая заспанными глазами.

— Ты теперь знаменитость, — дружелюбно улыбнулся Хоскинс. — Вот только имени твоего никто не знает… Пока. — При этих словах я склонился над газетой, не поднимая ее со стола.

На первой полосе красовались только афишные буквы сообщения об ограблении три дня назад почтового фургона в Лондоне, ограбления средь бела дня.

Шедший из английского банка фургон остановила и загнала в переулок банда одетых в маски вооруженных людей. Весь груз из фургона был тут же перенесен в ожидавшую рядом машину. Преступникам удалось скрыться в неизвестном направлении, хотя и не без борьбы. В короткой кровавой схватке бандиты хладнокровно застрелили двоих — банковского курьера и водителя почтового фургона, храбро вступившего в борьбу с грабителями.

Во время погони автомобиль с бандитами, мчавшийся со скоростью восемьдесят миль в час, сбил у Эдвард Роуд Стейшен ребенка — пятилетнюю девочку. Ее доставили в больницу в критическом состоянии и с очень малой надеждой на то, что выживет. Преследующие полицейские потеряли след где-то в Южном Лондоне. Высказывалось предположение, что золото переправлено на континент. В заключение газета писала:

«Грабители совершили крупнейшее ограбление за последние несколько лет. Представители банка объявили, что похищенное золото на сумму 400 тысяч фунтов стерлингов находилось на пути в аэропорт Хитроу, откуда его рассчитывали направить в Америку. Золото находилось в восьми деревянных ящиках с обычными в подобных случаях королевскими печатями».

Долгое время после этого мы старались не поднимать головы. После наделанного ограблением шума едва ли стоило привлекать к себе внимание властей. Да и некоторый отдых мы заслужили.

Нам за этот рейс до Франции заплатили, как я узнал у Хоскинса, четыре тысячи фунтов стерлингов — один процент от всей украденной суммы денег. Учитывая наши банковские накопления, я решил еще раз посоветовать Хоскинсу выйти из игры.